Святой антоний дымский в чем помогает. Александр трофимов

Церковь преподобного Варлаама Хутынского (Храм Антония на водах)

Новые ворота Антониево-Дымского монастыря.

Восстанавливаемый храм Пресвятой Троицы

Крест на Святом озере возле камня св. Антония Дымского

Слова стихотворения Г.Р. Державина, в котором лирический герой, слушая звуки арфы, предается воспоминаниям о родной Казани, со временем станут крылатым выражением. Что кроется за ярким образом? Дым, скрывающий истинные очертания предметов и заволакивающий лица людей, стесняющий дыхание и разъедающий глаза. Но и он – символ родного очага – вселяет в душу усталого путника радость, потому что именно в любви к отеческим гробам «обретает пищу» человеческое сердце.

Вот почему кажется отнюдь не случайным то, что монастырь, основанный в XIII веке учеником Антонием в 15 поприщах от Тихвина, получил название «монастырь Онтония на Дымех», а сам Антоний стал именоваться Дымским: действительно, история самой обители и память о ее преподобном основателе словно окутана туманной пеленой и дымкой забвения, свидетельства его Жития долгое время признавались недостоверными, а сам Антоний считался лицом чуть ли не мифическим, легендарным. И несмотря на это, уже в середине 1990-х годов, после установки в водах Дымского озера поклонного креста напротив того места, где, по преданию, молился преподобный, память о подвижнике былых времен стала возрождаться в сердцах окрестных жителей, а тропа к водам святого озера ширилась день ото дня.

«Всего себя Богу посвятив»

Исторический Антоний родился в 1206 году в Великом Новгороде. Единственное, что известно о родителях Антония (мирское имя преподобного, надо полагать, не сохранилось) из Жития, – это то, что они были благочестивыми христианами и сына воспитывали «в добре наказании», то есть буквально так, как посоветует это делать Сильвестр, автор знаменитого «Домостроя». Юность Антоний проводил в Новгороде, усердно посещая храмы и удаляясь от шумных компаний своих ровесников. Во время богослужения молодой прихожанин становился в сторонке в одном из приделов, избегая бесед даже с благочестивыми молитвенниками: разговор с Богом не требовал свидетелей, а в душе юноши не находилось места для повседневной шелухи.

В этой внутренней юношеской сосредоточенности на молитве, в этой самодостаточности, не испытывающей неловкости от своей уединенности, предугадывается та легкость, с которой Антоний позднее решался оставить теплое место в стенах обители пострига, если того требовали от него обстоятельства. Здесь же, пожалуй, и ключ к объяснению природы конфликта, возникшего позднее между Антонием и братией родного монастыря: внутренняя свобода и эмоциональная обособленность инока вызывали неприязненные чувства и настраивали меньшую братию против него.

Однажды, услышав во время богослужения слова Евангелия о необходимости взять крест и следовать за Христом, Антоний покидает мир и становится монахом в Хутынском монастыре, принимая постриг от рук прославленного игумена и основателя этой обители Варлаама. Житие не называет возраст Антония в тот момент, однако, поскольку агиограф не указывает на какие-то препятствия, которые могли бы отсрочить расставание с миром, и одновременно не заостряет внимание на молодости подвижника, можно предположить, что Антонию было около 20 лет, то есть это произошло приблизительно в 1226 году .

Под бдительным покровительством преподобного Варлаама прошло около десяти лет монашеской жизни Антония. В эти годы рос, мужал и креп духовный разум молодого монаха: «Оттоле Антоний всего себе предаде Богови, во всем повинуяся наставнику своему Варлааму, и мний творяшеся паче всех в обители той». Все это время, говорит Житие, преподобный «со тщанием и смирением в простоте сердца» проходил монастырские службы, не оставляя келейного и соборного молитвенного правила.

Царьград

Десять лет Антония в Хутынском монастыре окончились… делегацией преподобного в Царьград

Десять лет Антония в Хутынском монастыре окончились делегацией преподобного в 1238 году в Царьград «вин ради церковных». Эта почетная командировка инока была, с одной стороны, знаком высокой оценки священноначалием (в первую очередь Варлаамом) его монашеской добродетели, ума, дипломатических способностей, с другой – тяжелым испытанием, сопряженным с множеством опасностей и лишений. Провожая любимого ученика в дорогу, Варлаам укрепляет его дух, обещая молитвенно поддерживать того во все продолжение его пути. Игумен не скрывает, что путешествие будет долгим и изнурительным: «Бог да устроит путь твой, аще и труден и прискорбен тебе возменися путь сей, но се веждь, яко узкими и прискорбными враты подобает нам в Царствие Божие входити». Сам Антоний укрепляет себя упованием на , который силен защитить его от «мужей кровей», обыкновенно нападающих на купеческие и паломнические караваны, шествующие по пути «из варяг в греки»: «Преподобный Антоний вся сия слагая в сердцы своем, к приятию новаго подвига удобь послушен являшеся, врачество противу всякаго смущения имея себе в словесех Христа Спасителя в Евангелии глаголюща: “Не убойтеся от убивающих тело и потом не могущших лише что сотворити”».

Вдали от родной обители Антоний проводит около пяти лет, возвращаясь обратно лишь в 1243 году. В Константинополе Антоний сподобляется аудиенции патриарха и получает наставления о том, как «во многомятежном мире сем подобает управляти корабль временнаго жития» и во всех злоключениях «с кротостью и смирением благодушествовать». Преподобный, пожалуй, и представить себе не мог, сколь скоро станут актуальны для него духовные заветы патриарха.

«Предал в руки его монастырь»

6 ноября, в тот час, когда умирающий игумен Варлаам собрал вокруг себя учеников, чтобы объявить им свою волю о преемнике, которому надлежит взять в руки игуменский жезл после его кончины, Антоний проходил последние версты своего многодневного пути. Град, снег, голоть и дух бурен встречали возмужавшего в путных шествиях инока в предместьях родного Новгорода. Как это было не похоже на то, что он видел последние пять лет под жарким небом Византии! Не один седой волос серебрился лунным блистанием в его волосах и окладистой бороде. С тех пор как он, благословленный рукой Хутынского старца, отправился в полуденную сторону, не раз доводилось глядеть ему в глаза смерти, в глаза не знающих угрызений совести и мук раскаяния душегубцев…

Воля Варлаама была высказана ясно: игуменом должен быть Антоний, и он вот-вот постучит в ворота монастыря

Воля Варлаама была высказана в предельно ясной, даже ультимативной форме: игуменом должен быть Антоний, который в эти секунды, как открыл Варлаам изумленным слушателям, уже, возможно, и не чаявшим встречи с оставившим обитель много лет назад монахом, входит в Святые врата Преображенской обители. По тому, что продолжение этой истории было отнюдь не благодушным и решение Варлаама на деле посеяло раздор среди братии, можно судить, сколь неприятным сюрпризом стало для некоторых из них известие игумена о скорой встрече со сброшенным было со счетов в борьбе за власть над домом Всемилостивого Спаса Антонием. Гробовая тишина повисла в келье умирающего старца, однако она отозвалась в сердцах присутствующих еще более оглушительным звоном, когда за дверью раздался едва ли не забытый голос Антония: «Молитвами святых отец наших…» «Аминь», – ответствовал Варлаам, и порог переступил, отряхивая с мантии морозную пыль, 37-летний священноинок. Варлаам в присутствии Антония повторил свою последнюю волю, аргументируя свой выбор тем, что Антоний является его «сверстником», и это несмотря на то, что, по самым скромным расчетам, тот был лет на сорок моложе своего духовного отца и наставника!

Даже если Варлаам употребляет слово «сверстник» в значении «единонравный», «близкий по духу», явное несоответствие контекста прямому значению слова делает высказывание игумена парадоксальным: Антоний, утверждает Варлаам, будучи моложе меня несколькими десятилетиями, достиг равной со мной духовной рассудительности.

В основании конфликта между Антонием и насельниками Хутынской обители, который разовьется в полной мере чуть позднее, лежит, по всей видимости, обыкновенная человеческая неприязнь к обласканному настоятелем любимцу: монах, пять лет находившийся, пускай и подчиняясь воле настоятеля, вдали от обители, не знающий ее текущих невзгод и недостатков, не должен занять место игумена…

По всей вероятности, многим это решение Варлаама показалось несправедливым, однако спорить с настоятелем напрямую при жизни не решился никто. Более того, Варлаам предугадывает и сомнения, которые должны были возникнуть у самого Антония, и к нему обращается в присутствии собора монастырских старцев со следующей загадочной фразой: «Преда в руце его монастырь, рек так: “Ваш преже был помысл о сем святем месте ”».

Луч света на загадочные слова Варлаама проливает надпись на раке одного из ближайших его учеников и спостников – преподобного Ксенофонта Робейского, согласно которой сам Ксенофонт и его друг Антоний Дымский, подвизаясь в Лисицком монастыре, однажды увидели на месте, прозванном Хутынь, столбы света и «дым мрачный». Иноки, говорит надпись, вместе со своим духовным отцом Варлаамом отправились в сторону дремучего бора, где свет столь явно боролся со тьмой, словно желая принять непосредственное участие в этом метафизическом противостоянии добра злу, и там Ксенофонт с Варлаамом стали полагать труды на основание нового монастыря. То, что Антоний по хронологии его Жития не мог участвовать в основании Хутынского монастыря (преподобный родился 15 лет спустя), ясно, однако вопрос в том, каким образом могла возникнуть эта легенда, отразившаяся сразу в двух житиях. Был ли Ксенофонт другом Антония и делился ли с ним своими воспоминаниями о тех знамениях, которые предварили основание Хутынского монастыря? Так или иначе, но Варлаам был убежден в том, что Антоний соединен с Хутынской обителью какой-то промыслительной связью и более других достоин принять заботы о ее благополучии.

Дымский аскет

Игуменство Антония в Хутынском монастыре вследствие возникших внутри обители нестроений продлилось менее года, в течение которого настоятель успел, однако, довершить строительство Преображенского собора в камне, поскольку дело, начатое Варлаамом, было оборвано его смертью посредине пути: собор был построен «до вышняго прага», то есть лишь до верха дверного проема. Достроив каменный собор до конца, Антоний счел за благо удалиться. И тут как нельзя лучше пригодились ему наставления патриарха о сохранении судна, колеблемого бесовскими кознями, на плаву, да и аксиома преподобнической святости – отнюдь не каждый игумен изведал тяготы дальнего пути, однако каждый проходил на собственном опыте пустынные искушения одинокой молитвы – подсказала траекторию дальнейшего. Душа преподобного жаждала подвига.

Оставив в обители всё – книги, казну, утварь, ризы, которые могли бы пригодиться впоследствии, когда будет построен новый монастырь (подумаешь – наживное!), – Антоний в одиночестве, без спутников и духовных друзей (принцип «пройди по неизведанной дороге сам, и тогда по ней пройдут другие» стал центральным в его биографии) пошел на северо-восток, обогнул древний Тихвин, прошел еще 15 верст и наконец остановился в районе местечка, названного позднее Дыми, у берега Дымского озера, недалеко от устья впадающего в него ручья Черная Дымка. Тогда, в середине XIII века, эта местность была безлюдна, однако на протяжении многих последующих веков Антоньевский погост и его приходская церковь святителя Николая соседствовали с монастырем и его церквями Антония Великого и Рождества Иоанна Предтечи. Впрочем, после одного из разорений обители обе церкви были объединены: Антоньевский престол разместился на первом этаже, Никольский поместился выше – на втором. В одном из чудес Жития Антония описывается явление во сне тихвинскому купцу иконы Богородицы с предстоящими ей преподобным Антонием и святителем Николаем. Молитвами святых покровителей Дымской обители страждущий исцелился от своего недуга.

На главу Антоний возложил железную шапку, с которой не расставался до конца дней своих

Как складывалась жизнь Антония на берегу Дымского озера? Согласно свидетельству Жития, инок пришел на Дыми еще до того, как ему исполнилось 40 лет. Здесь преподобный ископал пещеру, в которой и жил первое время, подражая, быть может, еще одному прославленному в истории русского монашества Антонию – преподобному основателю Печерского монастыря. Позднее, однако, Антоний вышел из-под земли, построив себе келью «покоя ради телеснаго». Дневные труды по возделыванию нив подвижник чередовал с ночными молитвами, а на главу Антоний возложил железную шапку, с которой не расставался, по видимости, до конца своих дней. Как известно, со своим уставом нельзя приходить лишь в чужой монастырь (и сам Антоний изведал это на собственном горьком опыте, хотя чужим в полном смысле этого слова Хутынский монастырь для него не был), но здесь Антоний строил уже свой монастырь, в котором устав определялся его волей.

Воля эта, однако, оказалась весьма привлекательной для тех монахов, которые приходили к Антонию, как свидетельствует Житие, из других монастырей, несмотря на то, что традиционно монастыри пополнялись преимущественно за счет мирян, которые, услышав о подвиге преподобного, оставляли обыденную жизнь и приходили к подвижнику в поисках духовного руководства. Что же могло привлекать рядовых иноков к старцу, поселившемуся в непроходных лесах Обонежской пятины? Какой именно духовный дефицит удалось восполнить дымскому молитвеннику? Вероятно, Антоний привлекал других иноков своей подчеркнутой аскетичностью.

Преподобный устроил свою обитель вдали от городских центров цивилизации – и это было новаторством для монашества той поры: широко известно, что монастыри домонгольской и ранней монгольской поры были городскими или по крайней мере пригородными. Антоний практиковал ношение вериг, прямую аскезу, был сторонником и, возможно, даже идеологом «жестокого жития». Недаром его называли впоследствии одним из первых русских исихастов. Преподобный не раз удалялся на островок на Дымском озере, где проводил время в богомыслии и молитве. Кроме того, Антоний прославился как ученик преподобного Варлаама, имя которого стало нарицательным уже в годы жизни самого подвижника: из его гнезда вылетели многие духовно одаренные птенцы.

Сквозь лет завесу

Дымская обитель вполне устроилась еще при жизни ее основателя и после его смерти в 1273 году продолжила свое существование в веках русской истории. Этот многовековой путь Антониева монастыря с рачительным старанием отразил в Житии ее основателя агиограф. Так, рождение преподобного происходит в дни княжения в Новгороде Мстислава Удатного, благословенную грамоту на устроение обители вручает Антонию внук Мстислава Александр Невский, с которым преподобный познакомился, вероятно, на похоронах своего учителя Варлаама, а первое обретение его мощей происходит в годы правления Димитрия Донского, именно тогда была и местная канонизация Антония, возможно, создается первое житие. Описывая трагические события Смутного времени, агиограф горько сетует на низложение крамольниками Василия Шуйского, которое и привело к пагубному безвластию и навлекло бесчисленные беды на жителей Московского царства: «Бысть же и второе святая сия обитель в смутное время в России озлобляема… егда по крамолех низложен бысть Василий Иоаннович, шведы же, овладев Новгородом, многие монастыри и церкви разграбиша и опустошиша».

Свидетельства Антониева Жития дополняют исторические документы. Так, писцовая книга Обонежской пятины 1496 года повествует об «Онтоньевском погосте в Дымском великаго князя деревни», в отказной книге 1573 года уже упоминаются крестьяне Дымского монастыря, а писцовая книга подьячего Семена Кузьмина за 1583 год рассказывает о погосте с деревянной церковью преподобного Антония и трапезной церковью Иоанна Предтечи, тринадцати кельях и деревянной ограде, за которой располагались конюшня и коровник.

Обитель пережила разорение в 1408 году, во время похода Едыгея, когда пострадали и многие другие монастыри Московского царства. В те дни, когда преподобный Никон Радонежский вместе с Троицкой братией укрывался в дремучих ярославских лесах, иноки Антониевской обители спасали святыни монастыря в водах Дымского озера, погружая на его дно знаменитую железную шапку, которую когда-то освятил своим подвигом преподобный. Во времена Смуты благоустроенный Дымский монастырь приютил в своих стенах иноков Валаамского монастыря, изгнанных с места своего подвига иноверными интервентами.

В середине XVII века началось каменное строительство церквей монастыря. Трагический в истории русского монашества нового времени 1764 год, когда на месте монастыря была устроена приходская община, ненадолго прервал течение иноческого подвига в стенах древней обители: уже в конце того же столетия монастырь возобновился. На протяжении всего XIX века обитель посещали толпы паломников, в одном 1864 году их было более 25 тысяч…

Могла ли в течение стольких веков обитель, удаленная от больших городов, обитель, связанная с почитанием мифического лица и легендарного персонажа, как это считалось в научной литературе еще совсем недавно, процветать, возобновляться каждый раз после очередного исторического удара и привлекать к себе толпы паломников со всей Руси? Кажется, ответ очевиден.

Образ преподобного Антония явственно рисуется в дымчатом небосводе над контурами монастырских зданий, ведь именно его отеческое предстательство сделало возможным это многовековое молитвенное стояние его монастыря. Так дым, окутавший «Онтониев погост» и храмовые здания древнего монастыря, понемногу рассеивается, и истина предстает перед читателями древнего Жития в своей святой простоте.

Преподобный и богоносный отец наш Антоний Дымский родился в 1206 году в Великом Новгороде при князе Мстиславе Мстиславовиче Удатном и во дни правления великого князя владимирского Всеволода (во святом крещении Дмитрия) Юрьевича Большое Гнездо. Родители, имена которых, к сожалению, остались неизвестными, как гласит предание, с младенчества прилежно воспитывали Антония в христианском благочестии и поэтому неудивительно, что он рано почувствовал влечение к иноческой жизни. Посещая церковь отрок становился в отдалении от людей, чтобы во время пения и молитв не вступать ни с кем в беседы о вещах земных и тленных.

Однажды, когда в храме читали Святое Евангелие, в его душу глубоко проникли слова Спасителя: "Аще кто хочет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет" (Мф. 16,24). Так явился на нем Промысел Божий приводящий избранных на путь им предназначенный. Размышляя об услышанном в Евангелии, он решил покинуть родительский дом и путем иноческих подвигов приобретать спасение души.

В 1225 году Антоний пришел в обитель Всемилостивого Спаса на Хутыни, недалеко от Новгорода, во время игуменства преподобного Варлаама, прося облечь его в ангельский образ. Было ему тогда от роду девятнадцать лет. Не сразу настоятель исполнил просьбу юного послушника. Прошло два года, прежде чем Варлаам видя настойчивое и искреннее желание своего ученика постриг его в 1227 году. С этого времени преподобный Антоний, являя совершенное послушание наставнику своему, всего себя предал Господу и старался казаться меньшим среди живущих в монастыре; тщательно и смиренно проходил порученные ему послушания, не упуская ни правила своего, ни служб церковных. Первым приходил в храм и последним покидал его, ежедневно преуспевая в иноческих подвигах.

В 1238 году случилось монастырю надобность по церковным делам отправить кого-либо из братии в Константинополь к Вселенскому Патриарху Афанасию. Смиренный Антоний, как преуспевающий более всех в духовных делах и добродетелях был избран братиею для совершение этого нового подвига.. Посылая его в дальний путь игумен говорил любимому ученику: "Иди, чадо, с миром. Господь да устроит твой путь. Если он покажется тебе трудным и прискорбным, помни, что вратами тесноты и скорби нам предстоит войти в Царствие Божие".

Получив благословение, Антоний отправился в Византию, ведомый словами самого Христа: "Не убойтеся от убивающих тело, и потом не могущих лишнее что сотворити" (Лк. 12, 4), не переставая в своём земном странствии питать душу памятованием пути, ведущим его в Небесную Отчизну.

Неизвестно, какие именно нужды были причиной его посольства; однако по прибытии в Царьград, он был с честью принят патриархом. Исполнив монастырское послушание, Антоний пробыл ещё некоторое время в Константинополе, внимая мудрым наставлениям святителя, как в этом отнюдь не безмятежном мире следует управлять кораблем временной жизни и вернулся в Хутынскую обитель, принеся с собой церковные вещи, которые передал патриарх как благословение игумену и для украшения монастыря.

После пятилетнего отсутствия Промыслу Божию было угодно устроить его возвращение в монастырь в скорбный для него час преставления его основателя. Перед смертью Варлаам созвал плачущую братию. Утешая учеников, он заповедал им не ослабевать в посте и молитвах и жить каждый день как последний. Прощаясь, сообщил, что наставником вместо себя, экономом их душ и телес, оставляет сверстника своего, что означает равного ему в духовных дарованиях, Антония, который был водим по жизни его молитвою.

Преподобный Варлаам, как повествует нам составитель его жития, возложив на себя крестное знамение, на память Павла исповедника, Патриарха Константинопольского, предал всечестную душу свою в руце всех Бога 6/19 ноября 1243 года.

Погребал Антоний своего учителя вместе с архиепископом Великого Новгорода и множеством прибывших на похороны иереев, игуменов и черноризцев. Присутствовал на прощании с игуменом Варлаамом и князь Александр Ярославович Невский, почитатель преподобного, ибо знаменит и уважаем был отче Варлаам своим истинным служением и дивным житием.

После кончины учителя в том же 1243 году Антоний принял монастырское строение и братию будучи в управлении верным блюстителем устава обители, оставленного Варлаамом, и исполняя его наказ достроил каменную церковь Преображения, начатую преподобным, и благолепно её украсил и расписал Однако меньше года Хутынскому монастырю суждено было украшаться и процветать заботами Антония. Смиренный ученик преподобного Варлаама предпочёл безвестное подвижничество в лесной глуши многосложным и почётным заботам в сане настоятеля.

Стоя на молитве он долго, со слезами, просил Господа и Его Пречистую Матерь указать ему место упокоения его старости. В одном из списков его жития говориться, что он покинул Хутынь из-за многолюдства, а также мы узнаём о крамолах и прекословии братии по отношению к новому игумену. После тайного оставления монастыря, Хутынской обителью стал управлять преподобный Ксенофонт Робейский, впоследствии основатель одноименной обители.

Немалое пространство преодолел Антоний по лесам и дебрям, пока, наконец, достигнул места, где сегодня стоит Антониево-Дымский монастырь и где теперь почивают его святые мощи. Внизу, у подножия холма, обнимая его, дышало свежестью небольшое озеро. Над его поверхностью, отражавшей небо и окрестный лес поднимался, как дым, легкий белый туман отчего и названо оно было Дымским. Полная первозданной тишины пустыня источала глубокое безмолвие и как нельзя лучше подходила для монашеской жизни.

Случилось это за сто сорок лет до явления чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери, которая в 1383 году во дни правления московского князя Дмитрия Ивановича, при митрополите Пимене и при Алексии, архиепископе Великого Новгорода и Пскова, светозарно шествовала по воздуху в этих местах, неведомо носимая ангелами. Она семь раз являлась тогда перед очевидцами. Вначале её видели рыбаки над водами Ладожского озера. Она летала "по воздуху аки второе солнце идущи чрез великое езеро Нево, неизреченною скоростию паче орлова летания".

Затем, когда чудотворная икона Пресвятой Богородицы перешла через Ладожское озеро, она явилась близ реки Свирь в погосте Смолково на реке Ояти. Потом она явилась на той же Ояти в неком местечке, которое именовалось Вымоченицы. После этого икону видели на реке Паше на Куковой горе, где она стояла всего один час. Затем икона явилась на горе в местечке Кошеле, пока не достигла реки Тихвинки, где останавливалась в двух местах. Впоследствии на левом низменном и болотном её берегу был поставлен храм Успения Пресвятой Богородицы. И никто не мог к ней прикоснуться во время ее дивного хождения по воздуху, но многие получали от ее созерцания чудесные исцеления от своих болезней. А так как мощи преподобного Антония Дымского впоследствии были обретены непосредственно пред явлением чудотворной иконы многие именуют его предтечей явления Тихвинской иконы Божьей Матери.

Найдя обретенное место у Дымского озера очень удобным для монашеского поселения Антоний воздел руки свои к небу и долго молился со слезами, благодаря Бога и призывая на избранное место благословение Творца. Затем встав от молитвы он поставил небольшой шалаш, который был огражден со всех сторон высокой травой и кустарником. А спустя некоторое время выкопал себе пещеру на зимний период и построил келью. Было ему тогда тридцать семь лет и вторую половину жизни он провел уже в пустыне Дымской.

Трудясь днем, а в ночи стоя на молитве, Антоний избегал телесного покоя. Для еще большего измождения своей плоти он постоянно носил на теле тяжелые вериги, а голову покрывал железной шляпой с широкими полями весом около шести килограммов. Причем поля этой шляпы были прибиты к тулье гвоздями так, что врезались в голову и с течением времени от постоянного ношения образовывали незаживающие язвы. А тяжесть шляпы усиливала боль, напоминая Антонию муку тернового венца Спасителя. Существуют свидетельства, что шляпа эта лежала на тумбе у раки преподобного вплоть до конца XIX века.

Но даже дремучие дымские леса не могли надолго скрыть богоугодного жития преподобного от искренних последователей избранного жизненного пути. По мере того, как распространялся слух о подвижничестве одного из первых северных отшельников вокруг него стала собираться братия. Приходили к нему и монашествующие из других монастырей. Так с течением времени глухая и безлюдная пустыня стала заселяться. И тогда будущие насельники, посовещавшись между собой, с общего согласия, обратились к возвратившемуся в 1250 году из орды новгородскому князю Александру Ярославовичу Невскому с просьбой дать жалованную грамоту на земли вокруг Дымского озера для создания на них монастыря.

По словам одного из авторов жития благоверного князя, псковского пресвитера Василия, Александр Ярославич почитал священство и монашествующих, поэтому и повелел дать жалованную грамоту на земли для монастыря.. А бывший тогда в Новгороде архиепископ Исайя благословил поставить деревянную соборную церковь преподобного Антония Великого, в честь ангела первоначальника Дымской пустыни, с пределом в ней Покрова Пресвятой Богородицы и кельи для проживания монашествующих. Когда же церковь эта пришла в ветхое состояние, на ее месте был построен деревянный двухэтажный храм с пределами: преподобного Антония Великого, а на втором этаже святителя Николая Чудотворца. После возведения первого храма была поставлена теплая церковь с трапезою во имя Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, а за полтора километра от обители возникло монастырское кладбище.

После многолетних трудов, во многом скрытых от нас за давностью лет, отдав ровно тридцать лет на построение своей обители и предвидя духом день своего отшествия ко Господу, Антоний собрал иноков чтобы проститься с ними. Затем, приобщившись перед разлучением души от тела Святых Христовых Тайн 24 июня (7 июля по н. с.) 1273 года с молитвой на устах предал свою душу ко Господу. Трудолюбивое тело его было положено на левой стороне в построенной им церкви преподобного Антония Великого. Всего же основатель и строитель Дымской обители прожил в многомятежном мире шестьдесят семь лет.

Какие бы ветры времени не проносились над обителью, Антоний Дымский Чудотворец никогда не покидал своего монастыря. Почти сто лет спустя, в 1370 году, в дни правления князя Димитрия Иоанновича Донского его мощи были впервые обретены нетленными.

Главная » Cоветы » Святой антоний дымский в чем помогает. Александр трофимов

Главное

Узнать правду с помощью рун Чтобы муж не врал

Заговоры, которые делаются с пятницы на субботу

Пророк Нух (Ной), мир Ему

Исследовательская работа: - презентация

Мобильный гороскоп — Близнецы