Жизнь и поучения старца силуана афонского. Жизнь и поучения старца силуана афонского Поучения и высказывания

Седмица 15-я по Пятидесятнице. Глас 5. Сегодня святая Церковь чтит память преподобного Силуана Афонского

Святой родился в Тамбовской губернии в крестьянской семье. С детства желал стать монахом, но по настоянию отца поступил на военную службу.

Уволившись с нее, отправился в 1892 году на Афон, где был пострижен четыре года спустя в русском монастыре св. Пантелеимона. В 1911 году принял схиму с именем Силуан.

Согласно его биографии, составленной его учеником и близким другом архим. Софронием (Сахаровым), с самого начала послушничества стяжал дар молитвы. В то же время испытал и многочисленные искушения. Его воспоминания, размышления были заботливо сохранены о. Софронием и изданы им. Скончался старец в 1939 году, прославлен в 1988 году Константинопольским Патриархом.

Преподобный Силуан Афонский, моли Бога о нас!

Вконтакте

Одноклассники

Навигация по записям

Дорогой читатель!

Мы существуем исключительно на пожертвования, поэтому если Вам нравится наш проект - поддержите нас удобным для Вас способом!

(Вы можете самостоятельно указать сумму)

p.s. Полученные средства идут на выплату гонораров авторам и благотворительность

Преподобный Силуан Афонский.

Из поучений старца Силуана
Научиться Христову смирению - есть великое благо; с ним легко и радостно жить, и все бывает мило сердцу. Только смиренным являет Себя Господь Духом Святым, а если не смиримся, то Бога не узрим. Смирение есть свет, в котором мы можем узреть Свет-Бога, как поется: « Во свете Твоем узрим свет».
Господь научил меня держать ум во аде и не отчаиваться, и так смиряется душа моя, но это не есть ещё настоящее смирение, которое неописуемо. Когда душа идет к Господу, то бывает в страхе, но когда увидит Господа, то от красоты славы Его неизреченно радуется и от любви Божией и от сладости Духа Святого совершенно забывает землю. Таков рай Господень. Все будут в любви, и от смирения Христова все будут рады видеть других выше себя. Смирение Христово в меньших обитает; они рады, что они меньше. Так мне дал разуметь Господь.

Материал подготовлен: Малиновская Н.С.

(мирское имя - Симеон) родился в Тамбовской губернии, в селе Шовском, в семье крестьянина Иоанна Антонова, в 1866 году. Его родители были неграмотными, однако благочестивыми, мудрыми, чуткими и отзывчивыми людьми. Несмотря на бедность, они отличались гостеприимством, помогали нуждавшимся. Иногда им приходилось делиться даже из скудного запаса, даже последним. Сам Симеон (отец Силуан) всегда отзывался о матери и отце с любовью и теплотой.

Преподобный Силуан Афонский

Будучи трудолюбивыми и хозяйственными людьми, они всегда находили время для посещения храма. Симеон любил присутствовать за богослужением вместе с родителями. Здесь он знакомился со словом Божьим, с историей жизни святых.

В рабочее время Симеон трудился вместе со взрослыми: помогал отцу в поле, а иногда старшие братья брали его с собой на строительство.

Будущий старец с детства воспитывался в Православных традициях, и христианское воспитание было ему по душе. С юности он расположил себя к мысли о монашеском восхождении к Богу и Царству Небесному. Он даже выбрал обитель, где хотел бы дать Господу обеты и предаться аскетическим подвигам: желал поступить в Киево-Печерскую Лавру.

Между тем, отец, предостерегая сына от поспешности принятия столь важного решения, заботливо настаивал, чтобы тот, для начала, испытал себя на воинской службе, а затем определился, как поступить.

Подчиняясь воле родителя, Симеон отложил свои планы. Постепенно мирские соблазны и удовольствия стали затягивать его всё сильней и сильней, а вскоре и вовсе перевесили желание отложиться от мира. Мысль о монашестве отошла (до времени) на второй план.

Но вскоре Благость Божия напомнила о себе. Однажды, когда Симеон возвратился с очередного гулянья и заснул, не то в полудрёме, не то в тонком сонном видении он вдруг увидел себя словно бы извне. При этом он воочию созерцал, как в него проникал отвратительный змий.

Ощутив омерзение и ужаснувшись, Симеон пробудился и тут же услышал таинственный голос. Это был голос Пречистой Матери Божьей. Богородица разъяснила, что как ему было противно глядеть на глотание змея, так и Ей тяжко смотреть на его греховную жизнь.

В результате такого необычайного вразумления Симеон осознал свою неправоту, сердечно раскаялся, возблагодарил Небесную Царицу за внимание и доброту. После этого случая он вновь воспламенился ревностью о Господе, загорелся желанием жить по закону Божьему, в согласии с совестью.

Тяготы воинских обязанностей не пугали Симеона. Армейская служба, которую он проходил в Санкт-Петербурге, способствовала укреплению характера, приучала к ответственности и исполнительности. Всё больше и решительнее думал он о монашеской жизни, далёкой от мирских соблазнов и бессмысленной суеты.

Несколько раз Симеон жертвовал накопленные деньги на нужды Афонских монахов. По этому поводу между его сослуживцами сложилась поговорка, что он пребывает умом на Святой Горе и на Страшном Суде.

Когда срок воинской службы близился к концу, Симеон решил посетить Иоанна Кронштадтского, испросить у него благословения на монашество и получить пастырское напутствие. Не застав отца Иоанна на месте, он написал и оставил ему записку, в которой просил о молитвах. А уже на следующий день, пребывая в расположении части, Симеон почувствовал, будто находится в средоточии гудящего адского пламени. Это чувство помогло ему утвердиться в желании оставить мир и предаться служению Богу.

Возвратившись после прохождения службы домой, Симеон пробыл там несколько дней, а затем, собравшись в дорогу и приготовив подарки, простился с близкими и отправился на Афон. Шёл 1892-й год.

Прибыв на Святую Гору, он поступил в Русскую Пантелеймонову обитель. Первое время трудился на мельнице. Затем ему стали назначать другие послушания.

Физический труд был ему по плечу, ведь он вырос в крестьянской семье, прошёл армию. Гораздо сложнее было противостоять искушениям.

В какое-то время Симеон настолько пал духом, что предполагал оставить обитель. И лишь мысль о том, что он вновь огорчит Божью Матерь, отрезвила смутившийся дух.

В другой раз он испытал искушение самомнением. Терзавшие его помыслы разрушали зачатки смирения, способствовали формированию гордости и тщеславия. В конце концов посредством молитв, послушания и советов священников Симеон преодолел и это искушение.

Но здесь его подстерегала другая опасность: чрезмерное, вплоть до отчаяния, осознание личной ничтожности, разуверение в возможности спасения. Тогда милосердный Господь вознёс Его духом в Горнее Царство. Почувствовав присутствие Вседержителя, Симеон ощутил, что он словно наполнился благодатью «мученичества». Этот благотворный опыт переживания встречи с Небесным Царём запомнился ему на всю жизнь.

Однажды познав сладость Рая, он всеми силами стремился к стяжанию благодати, усилил подвиги, борьбу с лукавыми помыслами. Позднее он сравнивал человека, утратившего через грех благодать, с малым дитятей, лишившегося радости общения с матерью.

Какого-то определенного старца-наставника Симеон не имел. В качестве ближайшего примера для подражания он всегда держал в памяти деятельность Серафима Саровского.

В 1896 году Симеон принял монашеский постриг и новое имя - Силуан, а в 1911 году был возведён в схиму.

Возрастая возрастом духовным, он увеличивал подвиги. Стремясь подчинить себя Богу, усиливал воздержание и смирял себя едва ли не во всём: ел мало, содержал строгий пост; часто ограничивал сон двумя часами в сутки, при этом спал урывками, не ложась, а сидя на небольшом табурете.

Как-то раз, когда несмотря на прилагаемые отцом Силуаном усилия, моление не складывалось (лукавые духи препятствовали молитвенному порыву, не получалось сосредоточиться и отстраниться от посторонних движений в душе), он обратился за помощью к Богу. Господь внял обращению и ответил, что гордые страдают от демонов. Кроме того, Бог повелел ему не отчаиваться и помнить об адском огне.

Со временем в молитвах старца всё чаще стали звучать прошения о мире, грешащем и забывающим Творца. Эти прошения сопровождались скорбью и любовью.

Молитвам за ближних отец Силуан предавал огромное значение и в некотором отношении сопоставлял их с пролитием крови за людей. Он считал, что благодаря молитвам сохраняется мир, а когда молитва ослабнет, мир не устоит.

Прожив долгие годы по правилам общежительного устава, старец не стремился к уединённой жизни затворника, как это делали другие подвижники. Он считал, что на это требуется особое Божье благоволение, которое даётся не всем.

24 сентября 1938 года отец Силуан оставил земную храмину, предстал перед Судом Божьей Правды и переселился в Царство святых.

Молитвы

Тропарь преподобному Силуану Афонскому , глас 2

Серафимския любве ко Господу пламенный ревнителю / и Иеремии, о народе плачущему, / усердный подражателю, / всеблаженне отче Силуане, / ты, зову Матере Господа Сил внемляй, / змия греховнаго мужемудренно изрыгнул еси / и в Гору Афонскую от суеты мира удалился еси, / идеже в трудех и молитвах со слезами / благодать Святаго Духа обильно стяжа. / Ею же сердца наша воспламени / и с тобою умильно взывати укрепи: / Господи мой, Жизнь моя и Радосте Святая, // спаси мир и нас от всяких лютых.

Кондак преподобному Силуану Афонскому , глас 2

Смиренномудрия исповедниче предивный / и человеколюбия Духом Святым согреваемая доброто, / Богу возлюбленне Силуане, / о подвизе твоем Церковь Российская радуется, / иноцы же Горы Афонския и вси христианстии людие, / веселящеся, сыновнею любовию к Богу устремляются. / Егоже моли о нас, равноангельне боговедче, // во еже спастися нам, в горении любве тебе подражающим.

Молитва преподобному Силуану Афонскому

О предивный угодниче Божий, отче Силуане! По благодати, тебе от Бога данной, слезно молитися о всей вселенней, мертвых, живых и грядущих, не премолчи за нас ко Господу, к тебе усердно припадающих и твоего предстательства умильно просящих (имена). Подвигни, о всеблаженне, на молитву Усердную Заступницу рода христианского, Преблагословенную Богородицу и Приснодеву Марию, чудно призвавшую тя быти верным делателем в Ея земном вертограде, идеже избранницы Божии о гресех наших милостива и долготерпелива быти Бога умоляют, во еже не помянута неправд и беззаконий наших, но по неизреченной благости Господа нашего Иисуса Христа ущедрити и спасти нас по велицей Его милости. Ей, угодниче Божий, с Преблагословенною Владычицею мира - Святейшею Игумениею Афона и святыми подвижниками Ея земнаго жребия испроси у святых святейшего Слова святей горе Афонской и боголюбивым пустынножителем ея от всех бед и наветов вражиих в мире сохранитися. Да Ангелы святыми от зол избавляеми и Духом Святым в вере и братолюбии укрепляеми, до скончания века о Единей, Святей, Соборней и Апостольстей Церкви молитвы творят и всем спасительный путь указуют, да Церковь Земная и Небесная непрестанно славословит Творца и Отца Светов, просвещающи и освещающи мир в вечной правде и благости Божией. Народом земли всей испроси благоденственное и мирное житие, дух смиренномудрия и братолюбия, добронравия и спасения, дух страха Божия. Да не злоба и беззаконие ожесточают сердца людския, могущие истребите любовь Божию в человецех и низвергнуть их в богопротивную вражду и братоубийство, но в силе Божественныя любве и правды, якоже на небеси и на земли да святится имя Божие, да будет воля Его святая в человецех, и да воцарится мир и Царствие Божие на земли. Такожде и земному Отечеству твоему - земли Российстей испроси, угодниче Божий, вожделенный мир и небесное благословение, во еже всемощным омофором Матере Божия покрываему, избавитися ему от глада, губительства, труса, огня, меча, нашествия иноплеменников и междоусобныя брани и от всех враг видимых и невидимых, и тако святейшим домом Преблагословенныя Богородицы до скончания века ему пребыти, Креста Животворящаго силою, и в любви Божией неоскудеваему утвердитися. Нам же всем, во тьму грехов погружаемым и покаяния тепла, ниже страха Божия не имущим и сице безмерно любящаго нас Господа непрестанно оскорбляющим, испроси, о всеблаженне, у Всещедраго Бога нашего, да Своею Всесильною благодатию божественне посетит и оживотворит души наша, и всяку злобу и гордость житейскую, уныние и нерадение в сердцах наших да упразднит. Еще молимся, о еже и нам, благодатию Всесвятаго Духа укрепляемым и любовию Божию согреваемым, в человеколюбии и братолюбии, смиренномудренном сраспинании друг за друга и за всех, в правде Божией утвердитися и в благодатной любви Божией благонравно укрепитися, и сынолюбне Тому приближитися. Да тако, творяще Его всясвятую волю, во всяком благочестии и чистоте временнаго жития путь непостыдно прейдем и со всеми святыми Небеснаго Царствия и Его Агнчаго брака сподобимся. Ему же от всех земных и небесных да будет слава, честь и поклонение, со Безначальным Его Отцем, Пресвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Преподобный Силуан Афонский: Я никогда не прихожу к людям, не помолившись о них

Епископ Александр Милеант

Жил на земле человек, муж гигантской силы духа, имя его Силуан. Он долго молился с неудержимым плачем: «Помилуй меня,» но не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: «Ты не умолим!» И, когда с этими словами в его изнемогшей от отчаяния душе что-то надорвалось, он вдруг на мгновение увидел живого Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение продлилось еще мгновение, он умер бы. После он уже никогда не мог забыть невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира исполненный взгляд Христа, и последующие долгие годы своей жизни неустанно свидетельствовал, что Бог есть любовь, любовь безмерная, непостижимая.

О нем, этом свидетеле Божественной любви, предстоит нам слово.

Афонский схимонах отец Силуан (мирское имя — Семен Иванович Антонов) родился в 1866 году в Тамбовской губернии, Лебединского уезда, Шовской волости и села. На Афон приехал в 1892г, в мантию пострижен в 1896 г.; в схиму - в 1911г.. Послушание проходил: на Мельнице, на Каламарейском метохе (владение Монастыря вне Афона), в Старом Нагорном Русике, в Экономии. Скончался 24 сентября 1938 года. Эти немногочисленные факты почерпнуты из формуляра Афонского монастыря.

От «родился» до «скончался» - все бедно, не о чем рассказать; касаться же внутренней жизни человека пред Богом - дело нескромное, дерзновенное. Среди площади мира открывать «глубокое сердце» христианина - почти святотатство; но уверенные в том, что ныне старцу, ушедшему из мира победителем мира, уже ничто не страшно, уже ничто не нарушит его вечного покоя в Боге, позволим себе попытку рассказать о его чрезвычайно богатом, царственно богатом житии, имея в виду тех немногих, которые и сами влекутся к той же божественной жизни.

Многие, соприкасаясь с монахами вообще и со старцем Силуаном в частности, не видят в них ничего особенного и потому остаются неудовлетворенными и даже разочарованными. Происходит это потому, что подходят они к монаху с неверною меркою, с неправильными требованиями и исканиями.

Монах пребывает в непрестанном подвиге, и нередко чрезвычайно напряженном, но православный монах - не факир. Его совершенно не увлекает достижение, посредством специальных упражнений, своеобразного развития психических сил, что так импонирует многим невежественным искателям мистической жизни. Монах ведет сильную, крепкую, упорную брань, некоторые из них, как отец Силуан, ведут титаническую борьбу, неведомую миру, за то, чтобы убить в себе гордого зверя, за то, чтобы стать человеком, подлинным человеком, по образу совершенного Человека Христа, т.е. кротким и смиренным.

Странная, непонятная миру христианская жизнь; все в ней парадоксально, все в порядке как бы обратном порядку мира, и нет возможности объяснить ее словом. Единственный путь к уразумению - это творить волю Божию, т.е. блюсти заповеди Христа; путь, указанный Им Самим.

Детство и молодые годы

Из долгой жизни старца хочется привести несколько фактов, являющихся показательными для его внутренней жизни и в то же время его «историей.» Первый из них относится к его раннему детству, когда ему было не более 4-х лет. Отец его, подобно многим русским крестьянам, любил оказывать гостеприимство странникам. Однажды, в праздничный день, с особенным удовольствием он пригласил к себе некоего книгоношу, надеясь от него, как человека «книжного,» узнать что-либо новое и интересное, ибо томился он своей «темнотой» и жадно тянулся к знанию и просвещению. В доме гостю были предложены чай и еда. Маленький Семен (мирское имя) с любопытством ребенка смотрел на него и внимательно прислушивался к беседе. Книгоноша доказывал отцу, что Христос не Бог и что вообще Бога нет. Мальчика Семена особенно поразили слова: «Где Он, Бог-то?» и он подумал: «Когда вырасту большой, то по всей земле пойду искать Бога.» Когда гость ушел, то Семен сказал отцу: «Ты меня учишь молиться, а он говорит, что Бога нет.» На это отец сказал: » Я думал, что он умный человек, а он оказался дурак. Не слушай его.» Но ответ отца не изгладил из души мальчика сомнения.

Много лет прошло с тех пор. Семен вырос, стал большим здоровым парнем и работал неподалеку от их села, в имении князя Трубецкого. Работали они артелью, Семен в качестве столяра. У артельщиков была кухарка, деревенская баба. Однажды она ходила на богомолье и посетила могилу замечательного подвижника - затворника Иоанна Сезеновского (1791-1839). По возвращении она рассказала о святой жизни затворника и о том, что на его могиле бывают чудеса. Некоторые из присутствующих подтвердили рассказы о чудесах, и все говорили, что Иоанн был святой человек.

Слыша эту беседу, Семен подумал: «Если он святой, то значит Бог с нами, и незачем мне ходить по всей земле - искать Его,» и при этой мысли юное сердце загорелось любовью к Богу.

Удивительное явление, с четырехлетнего до девятнадцатилетнего возраста продержалась мысль, запавшая в душу ребенка при слышании книгоноши; мысль, которая, видимо, тяготила его, оставаясь где-то в глубине неразрешенной, и которая разрешилась таким странным и, казалось бы, наивным образом.

После того как Семен почувствовал себя обретшим веру, ум его прилепился к памяти Божией, и он много молился с плачем. Тогда же он ощутил в себе внутреннее изменение и влечение к монашеству, и, как говорил сам Старец, на молодых красивых дочерей князя стал он смотреть с любовью, но без пожелания, как на сестер, тогда как раньше вид их беспокоил его. В то время он даже просил отца отпустить его в Киево-Печерскую Лавру, но отец категорически ответил: «Сначала кончи военную службу, а потом будешь свободен пойти.»

В таком необычном состоянии Семен пробыл три месяца; затем оно отступило от него, и он снова стал водить дружбу со своими сверстниками, гулять с девками за селом, пить водку, играть на гармонике, и вообще жить подобно прочим деревенским парням.

Молодой, красивый, сильный, а к тому времени уже и зажиточный, Семен наслаждался жизнью. В селе его любили за хороший миролюбивый и веселый характер, а девки смотрели на него, как на завидного жениха. Сам он увлекся одною из них и, прежде чем был поставлен вопрос о свадьбе, в поздний вечерний час с ними произошло «обычное.»

Замечательно при этом, что на следующий день утром, когда он работал с отцом, тот тихо сказал ему: «Сынок, где ты был вчера, болело сердце моё.» Эти кроткие слова отца запали в душу Семена, и позднее, вспоминая его, Старец говорил: «Я в меру отца моего не пришел. Он был совсем неграмотный, и даже «Отче наш» читал с ошибкой, говорил «днесть» вместо «днесь,» заучил в церкви по слуху, но был кроткий и мудрый человек.»

У них была большая семья: отец, мать, пять братьев-сыновей и две дочери. Жили они вместе и дружно. Взрослые братья работали с отцом. Однажды, во время жатвы, Семену пришлось готовить в поле обед; была пятница; забыв об этом, он наварил свинины, и все ели. Прошло полгода с того дня, уже зимою, в какой-то праздник, отец говорит Семену с мягкой улыбкой: Сынок, помнишь, как ты в поле накормил меня свининой? А ведь была пятница; ты знаешь, я ел ее тогда как стерву.

Что же ты мне не сказал тогда?

Я, сынок, не хотел тебя смутить.

Старец Силуан был весьма большой физической силы. Он был еще совсем молодой, до военной службы, однажды на Пасху, после обильного мясного обеда, когда братья его разошлись по гостям, а он остался дома, мать предложила ему «яичницу»; он не отказался; мать сварила ему целый чугун, до полусотни яиц, и он всё съел.

В те годы он работал со своими братьями в имении князя Трубецкого, и в праздники иногда ходил в трактир; были случаи, что он выпивал за один вечер «четверть» (2.5 литра) водки, но пьяным не бывал.

Однажды, в сильный мороз, ударивший после оттепели, сидел он на постоялом дворе. Один из постояльцев, переночевавший там, хотел возвращаться домой; пошел он запрячь свою лошадь, однако скоро вернулся, говоря:

Беда! Нужно ехать, и не могу: лед обложил лошади копыта толстым слоем, и она от боли не дается отбить его.

Семен говорит: - Пойдем, я тебе помогу.

На конюшне он взял шею лошади около головы подмышку и говорит мужику: «Обивай.» Лошадь все время стояла не шелохнувшись; мужик отбил лед с копыт, запряг и уехал.

Голыми руками Семен мог брать горячий чугун со щами и перенести его с плиты на стол, за которым работала их артель. Ударом кулака он мог перебить довольно толстую доску. Он поднимал большие тяжести и обладал большой выносливостью и в жару и в холод, он мог есть очень помногу и много работать.

Но эта сила, которая позднее послужила ему для совершения многих исключительных подвигов, в то время была причиной его самого большого греха, за который он принес чрезвычайное покаяние.

Однажды, в престольный праздник села, днем, когда все жители весело беседовали возле своих изб, Семен с товарищами гулял по улице, играя на гармонике. Навстречу им шли два брата - сапожники села. Старший - человек огромного роста и силы, большой скандалист, был «навеселе.» Когда они поравнялись, сапожник насмешливо стал отнимать гармошку у Семена; но он успел передать её своему товарищу. Стоя против сапожника, Семен уговаривал его «проходить» своей дорогой, но тот, намереваясь, по-видимому, показать своё превосходство над всеми парнями села в такой день, когда все девки были на улице и со смехом наблюдали сцену, набросился на Семена. И вот, как рассказывал об этом сам Старец:

Сначала я подумал уступить, но вдруг стало мне стыдно, что девки будут смеяться, и я сильно ударил его в грудь; он далеко отлетел от меня и грузно повалился навзничь посреди дороги; изо рта его потекла пена и кровь. Все испугались и я; думаю: убил. И так стою. В это время младший брат сапожника взял с земли большой булыжник и бросил в меня, я успел увернуться; камень попал мне в спину, тогда я сказал ему: «Что ж, ты хочешь, чтоб и тебе то же было?» - и двинулся на него, но он убежал. Долго пролежал сапожник на дороге; люди сбежались и помогали ему, омывали холодной водой. Прошло не менее получаса прежде, чем он смог подняться, и его с трудом отвели домой. Месяца два он проболел, но, к счастью, остался жив, мне же потом долго пришлось быть осторожным: братья сапожника со своими товарищами по вечерам с дубинками и ножами подстерегали меня в закоулках, но Бог сохранил меня.

Так в шуме молодой жизни начал уже заглушаться в душе Семена первый зов Божий к монашескому подвигу, но избравший его Бог снова воззвал его уже некоторым видением.

Однажды, после нецеломудренно проведенного времени, он задремал и в состоянии легкого сна увидел, что змея через рот проникла внутрь его. Он ощутил сильнейшее омерзение и проснулся. В это время он слышит слова:

«Ты проглотил змею во сне, и тебе противно; так Мне нехорошо смотреть, что ты делаешь.»

Семен никого не видел. Он слышал лишь произнесший эти слова голос, который по своей сладости и красоте был совершенно необычный. Действие, им произведенное, при всей своей тихости и сладости было потрясающим. По глубокому и несомненному убеждению старца - то был голос Самой Богородицы. До конца своих дней он благодарил Божию Матерь, что Она не возгнушалась им, но Сама благоволила посетить его и восставить от падения. Он говорил:

«Теперь я вижу, как Господу и Божией Матери жалко народ. Подумайте, Божия Матерь пришла с небес вразумить меня-юношу во грехах.»

То, что он не удостоился видеть Владычицу, он приписывал нечистоте, в которой пребывал в тот момент.

Этот вторичный зов, совершившийся незадолго до военной службы, имел уже решающее значение на выбор дальнейшего пути. Его первым следствием было коренное изменение жизни, принявшей недобрый уклон. Семен ощутил глубокий стыд за свое прошлое и начал горячо каяться перед Богом. Решение по окончании военной службы уйти в монастырь вернулось с умноженной силой. В нем проснулось острое чувство греха, и в силу этого изменилось отношение ко всему, что он видел в жизни. Это изменение сказалось не только в его личных действиях и поведении, но и в его чрезвычайно интересных беседах с людьми.

Время военной службы

Военную службу Семен отбывал в Петербурге, в Лейб-Гвардии, в саперном батальоне. Уйдя на службу с живой верой и глубоким покаянным чувством, он не переставал помнить о Боге.

В армии его очень любили как солдата всегда исполнительного, спокойного, хорошего поведения, а товарищи как верного и приятного друга; впрочем, это было нередким явлением в России, где солдаты жили очень по-братски.

Однажды, под праздник, с тремя гвардейцами того же батальона он отправился в город. Зашли они в большой столичный трактир, где было много света и громко играла музыка; заказали ужин с водкой и громко беседовали. Семен больше молчал. Один из них спросил его:

Семен, ты все молчишь, о чем ты думаешь?

Я думаю: сидим мы сейчас в трактире, едим, пьем водку, слушаем музыку и веселимся, а на Афоне теперь творят бдение и всю ночь будут молиться; так вот - кто же из нас на Страшном Суде даст лучший ответ, они или мы?

Тогда другой сказал:

Какой человек Семен! Мы слушаем музыку и веселимся, а он умом на Афоне и на Страшном Суде.

Слова гвардейца о Семене: - «а он умом на Афоне и на Страшном Суде» - могут быть отнесены не только к тому моменту, когда они сидели в трактире, но и ко всему времени пребывания его на военной службе. Мысль его об Афоне, между прочим, выражалась и в том, что он несколько раз посылал туда деньги. Однажды ходил он из Устижорского лагеря, где летом стоял их батальон, на почту в село Колпино, чтобы сделать перевод денег на Афон. На обратном пути, еще недалеко от Колпина, по дороге, прямо навстречу ему бежала бешеная собака; когда она совсем уже приблизилась и готова была броситься на него, он со страхом проговорил: «Господи, помилуй!.» Лишь только произнес он эту короткую молитву, как какая-то сила отбросила собаку в сторону, словно наткнулась она на что-то; обогнув Семена, она побежала в село, где причинила много вреда и людям, и скоту.

Этот случай произвел на Семена глубокое впечатление. Он живо почувствовал близость хранящего нас Бога и еще сильнее прилепился к памяти Божией.

Окончив свою службу в гвардии, Семен, незадолго до разъезда солдат его возраста по домам, вместе с ротным писарем поехал к отцу Иоанну Кронштадтскому просить его молитв и благословения. Отца Иоанна они в Кронштадте не застали и решили оставить письма. Писарь стал выводить красивым почерком какое-то мудреное письмо, а Семен написал лишь несколько слов:

«Батюшка, хочу пойти в монахи; помолитесь, чтобы мир меня не задержал.»

Возвратились они в Петербург в казармы, и, по словам Старца, уже на следующий день он почувствовал, что кругом него «гудит адское пламя.»

Покинув Петербург, Семен приехал домой и пробыл там всего одну неделю. Быстро собрали ему холсты и другие подарки для монастыря. Он попрощался со всеми и уехал на Афон. Но с того дня, как помолился о нем отец Иоанн Кронштадский, «адское пламя гудело» вокруг него не переставая, где бы он ни был: в поезде, в Одессе, на пароходе, и даже на Афоне в монастыре, в храме, повсюду.

Приезд на Святую Гору. Монашеские подвиги.

Приехал Семен на Святую Гору осенью 1892г. и поступил в Русский монастырь святого великомученика Пантелеимона. Началась новая подвижническая жизнь.

По афонским обычаям, новоначальный послушник «брат Симеон» должен был провести несколько дней в полном покое, чтобы вспомнить свои грехи за всю жизнь и, изложив их письменно, исповедать духовнику. Испытываемое адское мучение породило в нем неудержимое горячее раскаяние. В таинстве Покаяния он хотел освободить свою душу от всего, что тяготило ее, и потому с готовностью и великим страхом, ни в чем себя не оправдывая, исповедал все деяния своей жизни.

Духовник сказал брату Симеону: «Ты исповедал грехи свои перед Богом и знай, что они тебе прощены… Отныне положим начало новой жизни… Иди с миром и радуйся, что Господь привел тебя в эту пристань спасения.»

Вводился брат Симеон в духовный подвиг вековым укладом Афонской монастырской жизни, насыщенной непрестанной памятью о Боге: молитва в келье наедине, длительное богослужение в храме, посты и бдения, частая исповедь и причащение, чтение, труд, послушание. Вскоре он освоил Иисусову молитву по четкам. Прошло немного времени, всего около трех недель, и однажды, вечером, при молении пред образом Богородицы, молитва вошла в сердце его и стала совершаться там день и ночь, но тогда он еще не разумел величия и редкости дара, полученного им от Божией Матери.

Брат Симеон был терпеливый, незлобивый, послушливый; в Монастыре его любили и хвалили за исправную работу и хороший характер, и ему это было приятно. Стали тогда приходить к нему помыслы: «Ты живешь свято: покаялся, грехи тебе прощены, молишься непрестанно, послушание исполняешь хорошо.»

Ум послушника колебался при этих помыслах, и тревога проникала в сердце, но по неопытности своей он не понимал, что же, собственно, с ним происходит.

Однажды ночью келья его наполнилась странным светом, который пронизал даже и тело его так, что он увидел и внутренности свои. Помысел говорил ему: «Прими, - это благодать,» однако душа послушника смутилась при этом, и он остался в большом недоумении.

После видения странного света, стали ему являться бесы, а он, наивный, с ними разговаривал, «как с людьми.» Постепенно нападения усиливались, иногда они говорили ему: «Ты теперь святой,» а иногда: - «Ты не спасешься.» Брат Симеон спросил однажды беса: «Почему вы мне говорите по-разному: то говорите, что я свят, то, - что я не спасусь?» Бес насмешливо ответил: «Мы никогда правды не говорим.»

Смена демонических внушений, то возносящих на «небо» в гордости, то низвергающих в вечную гибель, угнетала душу молодого послушника, доводя его до отчаяния, и он молился с чрезвычайным напряжением. Спал он мало и урывками. Крепкий физически, подлинный богатырь, он в постель не ложился, но все ночи проводил в молитве или стоя, или сидя на табуретке. Изнемогая, он сидя засыпал на 15-20 минут, и затем снова вставал на молитву.

Проходили месяц за месяцем, а мучительность демонических нападений все возрастала. Душевные силы молодого послушника стали падать, и мужество его изнемогало, страх гибели и отчаяния - росли, ужас безнадежности все чаще и чаще овладевал всем его существом. Он дошел до последнего отчаяния и, сидя у себя в келье, в предвечернее время, подумал: «Бога умолить невозможно.» С этой мыслью он почувствовал полную оставленность, и душа его погрузилась во мрак адского томления и тоски.

В тот же день, во время вечерни, в церкви Святого Пророка Илии, что на мельнице, направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа.

«Господь непостижимо явился молодому послушнику,» - и все существо, и самое тело его исполнилось огнем благодати Святого Духа, тем огнем, который Господь низвел на землю Своим пришествием (Лк. 12:49). От видения Симеон пришел в изнеможение, и Господь скрылся.

Невозможно описать то состояние, в котором находился он в тот час. Его осиял великий Божественный свет, он был изъят как бы из мира и духом возведен на небо, где слышал неизреченные глаголы, в тот момент он получил как бы новое рождение свыше (Ин. 1:13, 3:3). Кроткий взор всепрощающего, безмерно любящего, радостного Христа привлек к себе всего человека и затем, скрывшись, сладостью любви Божией восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов мира. Впоследствии в своих писаниях он без конца повторяет, что Господа познал он Духом Святым, что Бога узрел он в Духе Святом. Он утверждал также, что когда Сам Господь является душе, то она не может не узнать в Нем своего Творца и Бога.

Познавшая свое воскресение и увидевшая свет подлинного и вечного бытия, душа Симеона первое время после Явления переживала пасхальное торжество. Все было хорошо: и мир великолепен, и люди приятны, и природа невыразимо прекрасна, и тело стало иным, легким, и сил как бы прибавилось. Но постепенно ощутимое действие благодати стало слабеть. Почему? Что же делать, чтобы не допустить этой потери?

Началось внимательное искание ответа на растущее недоумение в советах духовника и в творениях Святых отцов-аскетов. «Во время молитвы ум храни чистым от всякого воображения и помысла и заключай его в слова молитвы,» - сказал ему старец отец Анатолий из Святого Русика. У старца Анатолия Симеон провел достаточно времени. Свою поучительную и полезную беседу отец Анатолий закончил словами: «Если ты теперь такой, то что же ты будешь под старость?» Так уж получилось, но своим удивлением он дал молодому подвижнику сильный повод к тщеславию, с которым тот не умел еще бороться.

У молодого и еще неопытного монаха Симеона началась самая трудная, самая сложная, самая тонкая брань с тщеславием. Гордость и тщеславие влекут за собой все беды и падения: благодать оставляет, сердце остывает, ослабевает молитва, ум рассеивается и начинаются приражения страстных помыслов.

Молодой монах Силуан постепенно научается более совершенным аскетическим подвигам, которые большинству вообще покажутся невозможными. Сон его по-прежнему прерывчатый - несколько раз в сутки по 15-20 минут. В постель по-прежнему он не ложится, спит сидя на табуретке; пребывает в трудах днем, как рабочий; несет подвиг внутреннего послушания - отсечение своей воли; учится возможно более полному преданию себя на волю Божию; воздерживается в пище, в беседах, в движениях; подолгу молится умною Иисусовою молитвою. И несмотря на весь его подвиг, свет благодати часто оставляет его, а бесы толпою окружают по ночам.

Смена состояний, то некоторой благодати, то оставленности и демонических нападений, не проходит бесплодно. Благодаря этой смене душа Силуана пребывает в постоянной внутренней борьбе, бодрствовании и усердном искании исхода.

Прошло пятнадцать лет со дня явления ему Господа. И вот однажды, в одно из таких мучительных борений с бесами, когда, несмотря на все старания, чисто молиться не удавалось, Силуан встает с табурета, чтобы сделать поклоны, но видит перед собой огромную фигуру беса, стоящего впереди икон и ожидающего поклона себе; келья полна бесов. Отец Силуан снова садится на табурет и, наклонив голову, с болезнью сердца говорит молитву: «Господи, ты видишь, что я хочу молиться тебе чистым умом, но бесы не дают мне. Научи меня, что должен делать я, чтобы они не мешали мне?» И был ответ ему в душе: «Гордые всегда так страдают от бесов.» «Господи, - говорит Силуан, - научи меня, что должен я делать, чтобы смирилась моя душа.» И снова в сердце ответ от Бога: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся.»

Отныне душе его открылось не отвлеченно-интеллектуально, а бытийно, что корень всех грехов, семя смерти есть гордость; что Бог - есть Смирение, и потому желающий стяжать Бога должен стяжать смирение. Он познал, что то несказанно сладкое великое смирение Христово, которое ему было дано пережить во время Явления, есть неотъемлемое свойство Божественной любви, Божественного бытия. Отныне он воистину познал, что весь подвиг должен быть направлен на стяжание смирения. Ему дано было познать великую тайну Бытия, бытийно познать.

Он духом проник в тайну борьбы преподобного Серафима Саровского, который после явления ему Господа в храме, во время Литургии, переживая потерю благодати и богооставленность, тысячу дней и тысячу ночей стоял в пустыне на камне, взывая: «Боже, милостив буди мне, грешному.»

Ему открылся подлинный смысл и сила ответа преподобного Пимена Великого своим ученикам: «Поверьте, чада! Где сатана, там и я буду.» Он понял, что преподобный Антоний Великий был послан Богом к Александрийскому сапожнику учиться тому же деланию: от сапожника он научился помышлять: «Все спасутся, один я погибну.»

Он познал в опыте жизни своей, что полем духовной битвы со злом, космическим злом, является собственное сердце человека. Он духом узрел, что самым глубоким корнем греха является гордость, - этот бич человечества, оторвавший людей от Бога и погрузивший мир в неисчислимые беды и страдания; это подлинное семя смерти, окутавшее человечество мраком отчаяния. Отныне Силуан, выдающийся гигант духа, все силы свои сосредоточит на подвиге за смирение Христово, которое ему было дано познать в первом Явлении, но которое он не сохранил.

Монах Силуан после данного ему Господом откровения твердо стал на духовном пути. С того дня его «любимой песнью,» как сам он выражался, становится:

«Скоро я умру, и окаянная душа моя снидет в тесный черный ад, и там один я буду томиться в мрачном пламени и плакать по Господе: «Где Ты, свет души моей? Зачем Ты оставил меня? Я не могу жить без Тебя.»

Это делание привело скоро к миру души и чистой молитве. Но даже и этот огненный путь оказался некратким.

Благодать уже не оставляет его, как прежде: он ощутимо носит ее в сердце, он чувствует живое присутствие Бога; он полон удивления перед милосердием Божиим, глубокий мир Христов посещает его; Дух Святой снова дает ему силу любви. И хотя теперь он уже не тот неразумный, что был прежде; хотя из долгой и тяжелой борьбы он вышел умудренным; хотя из него выработался великий духовный борец, - однако и теперь страдал он от колебаний и изменчивости человеческой натуры и продолжал плакать невыразимым плачем сердца, когда умалялась в нем благодать. И так еще целых пятнадцать лет, доколе не получил он силу одним мановением ума, никак невыражаемым внешне, отражать то, что раньше тяжело поражало его.

Через чистую умную молитву подвижник научается великим тайнам духа. Сходя умом в сердце свое, сначала вот это - плотяное сердце, он начинает проникать в те глубины его, которые не суть уже плоть. Он находит свое глубокое сердце, духовное, метафизическое, и в нем видит, что бытие всего человечества не есть для него нечто чуждое, постороннее, но неотделимо связано и с его личным бытием.

«Брат наш есть наша жизнь,» - говорил Старец. Через любовь Христову все люди воспринимаются, как неотъемлемая часть нашего личного вечного бытия. Заповедь - любить ближнего, как самого себя, - он начинает понимать не как этическую норму; в слове как он видит указание не на меру любви, а на онтологическую общность бытия.

«Отец не судит никого, но весь суд дал Сыну… потому что Он Сын человеческий» (Ин: 5:22-27). Сей Сын человеческий, Великий Судья мира, - на Страшном Суде скажет, что «единый от меньших сих» есть Он Сам; иными словами бытие каждого человека Он обобщает со Своим, включает в Свое личное бытие. Все человечество, «всего Адама,» воспринял в Себя и страдал за всего Адама.

После опыта адских страданий, после указания Божия: «Держи ум твой во аде,» для старца Силуана было особенно характерным молиться за умерших, томящихся во аде, но он молился также и за живых, и за грядущих. В его молитве, выходившей за пределы времени, исчезала мысль о преходящих явлениях человеческой жизни, о врагах. Ему было дано в скорби о мире разделять людей на познавших Бога и не познавших Его. Для него было несносным сознавать, что люди будут томиться «во тьме кромешной.»

В беседе с одним монахом-пустынником, который говорил: «Бог накажет всех безбожников. Будут они гореть в вечном огне.» Очевидно, ему доставляло удовлетворение, что они будут наказаны вечным огнем. На это старец Силуан с видимым душевным волнением сказал: «Ну, скажи мне, пожалуйста, если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен?»- «А что поделаешь, сами виноваты» - ответил монах. Тогда Старец со скорбным лицом ответил: «Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех.»

И он действительно молился за всех; молиться только за себя стало ему несвойственным. Все люди подвержены греху, все лишены славы Божией (Рим. 3:22). Для него, видевшего уже в данной ему мере славу Божию и пережившего лишение ее, одна мысль о таковом лишении была тяжка. Душа его томилась сознанием, что люди живут, не ведая Бога и Его любви, и он молился великою молитвою, чтобы Господь по неисповедимой любви Своей дал им Себя познать.

До конца своей жизни, несмотря на падающие силы, и на болезни, он сохранил привычку спать урывками. У него оставалось много времени для уединенной молитвы, он постоянно молился, меняя в зависимости от обстановки образ молитвы, но особенно усиливалась его молитва ночью, до утрени. Тогда молился он за живых и усопших, за друзей и врагов, за весь мир.

Жил на зем-ле че-ло-век, муж ги-гант-ской си-лы ду-ха, имя его Си-лу-ан. Он дол-го мо-лил-ся с неудер-жи-мым пла-чем: "По-ми-луй ме-ня", но не слу-шал его Бог. Про-шло мно-го ме-ся-цев та-кой мо-лит-вы, и си-лы ду-ши его ис-то-щи-лись; он до-шел до от-ча-я-ния и вос-клик-нул: "Ты неумо-лим!" И ко-гда с эти-ми сло-ва-ми в его из-не-мог-шей от от-ча-я-ния ду-ше что-то на-до-рва-лось, он вдруг на мгно-ве-ние уви-дел жи-во-го Хри-ста; огонь ис-пол-нил серд-це его и все те-ло с та-кой си-лой, что, ес-ли бы ви-де-ние про-дли-лось еще мгно-ве-ние, он умер бы. По-сле он уже ни-ко-гда не мог за-быть невы-ра-зи-мо крот-кий, бес-пре-дель-но лю-бя-щий, ра-дост-ный, непо-сти-жи-мо-го ми-ра ис-пол-нен-ный взгляд Хри-ста и по-сле-ду-ю-щие дол-гие го-ды сво-ей жиз-ни неустан-но сви-де-тель-ство-вал, что Бог есть лю-бовь, лю-бовь без-мер-ная, непо-сти-жи-мая.

О нем, этом сви-де-те-ле Бо-же-ствен-ной люб-ви, пред-сто-ит нам сло-во.

Афон-ский схи-мо-нах отец Си-лу-ан (мир-ское имя - Се-мен Ива-но-вич Ан-то-нов) ро-дил-ся в 1866 г. в Там-бов-ской гу-бер-нии, Ле-бе-дин-ско-го уез-да, Шов-ской во-ло-сти и се-ла. На Афон при-е-хал в 1892 г., в ман-тию по-стри-жен в 1896 г.; в схи-му - в 1911 г.. По-слу-ша-ние про-хо-дил: на мель-ни-це, на Ка-ла-ма-рей-ском ме-то-хе (вла-де-ние мо-на-сты-ря вне Афо-на), в Ста-ром На-гор-ном Ру-си-ке, в Эко-но-мии. Скон-чал-ся 24 сен-тяб-ря 1938 го-да. Эти немно-го-чис-лен-ные фак-ты по-черп-ну-ты из фор-му-ля-ра Афон-ско-го мо-на-сты-ря.

От "ро-дил-ся" до "скон-чал-ся" - все бед-но, не о чем рас-ска-зать; ка-сать-ся же внут-рен-ней жиз-ни че-ло-ве-ка пред Бо-гом - де-ло нескром-ное, дерз-но-вен-ное. Сре-ди пло-ща-ди ми-ра от-кры-вать "глу-бо-кое серд-це" хри-сти-а-ни-на - по-чти свя-то-тат-ство; но уве-рен-ные в том, что ныне стар-цу, ушед-ше-му из ми-ра по-бе-ди-те-лем ми-ра, уже ни-что не страш-но, уже ни-что не на-ру-шит его веч-но-го по-коя в Бо-ге, поз-во-лим се-бе по-пыт-ку рас-ска-зать о его чрез-вы-чай-но бо-га-том, цар-ствен-но бо-га-том жи-тии, имея в ви-ду тех немно-гих, ко-то-рые и са-ми вле-кут-ся к той же бо-же-ствен-ной жиз-ни.

Мно-гие, со-при-ка-са-ясь с мо-на-ха-ми во-об-ще и со стар-цем Си-лу-а-ном в част-но-сти, не ви-дят в них ни-че-го осо-бен-но-го и по-то-му оста-ют-ся неудо-вле-тво-рен-ны-ми и да-же разо-ча-ро-ван-ны-ми. Про-ис-хо-дит это по-то-му, что под-хо-дят они к мо-на-ху с невер-ною мер-кою, с непра-виль-ны-ми тре-бо-ва-ни-я-ми и ис-ка-ни-я-ми.

Мо-нах пре-бы-ва-ет в непре-стан-ном по-дви-ге, и неред-ко чрез-вы-чай-но на-пря-жен-ном, но пра-во-слав-ный мо-нах - не фа-кир. Его со-вер-шен-но не увле-ка-ет до-сти-же-ние по-сред-ством спе-ци-аль-ных упраж-не-ний свое-об-раз-но-го раз-ви-тия пси-хи-че-ских сил, что так им-по-ни-ру-ет мно-гим неве-же-ствен-ным ис-ка-те-лям ми-сти-че-ской жиз-ни. Мо-нах ве-дет силь-ную, креп-кую, упор-ную брань, неко-то-рые из них, как отец Си-лу-ан, ве-дут ти-та-ни-че-скую борь-бу, неве-до-мую ми-ру, за то, чтобы убить в се-бе гор-до-го зве-ря, за то, чтобы стать че-ло-ве-ком, под-лин-ным че-ло-ве-ком, по об-ра-зу со-вер-шен-но-го Че-ло-ве-ка Хри-ста, т.е. крот-ким и сми-рен-ным.

Стран-ная, непо-нят-ная ми-ру хри-сти-ан-ская жизнь; все в ней па-ра-док-саль-но, все в по-ряд-ке как бы об-рат-ном по-ряд-ку ми-ра, и нет воз-мож-но-сти объ-яс-нить ее сло-вом. Един-ствен-ный путь к ура-зу-ме-нию - это тво-рить во-лю Бо-жию, т.е. блю-сти за-по-ве-ди Хри-ста; путь, ука-зан-ный Им Са-мим.

Дет-ство и мо-ло-дые го-ды

Из дол-гой жиз-ни стар-ца хо-чет-ся при-ве-сти несколь-ко фак-тов, яв-ля-ю-щих-ся по-ка-за-тель-ны-ми для его внут-рен-ней жиз-ни и в то же вре-мя его "ис-то-ри-ей." Пер-вый из них от-но-сит-ся к его ран-не-му дет-ству, ко-гда ему бы-ло не бо-лее 4-х лет. Отец его, по-доб-но мно-гим рус-ским кре-стья-нам, лю-бил ока-зы-вать го-сте-при-им-ство стран-ни-кам. Од-на-жды в празд-нич-ный день с осо-бен-ным удо-воль-стви-ем он при-гла-сил к се-бе неко-е-го кни-го-но-шу, на-де-ясь от него, как че-ло-ве-ка "книж-но-го," узнать что-ли-бо но-вое и ин-те-рес-ное, ибо то-мил-ся он сво-ей "тем-но-той" и жад-но тя-нул-ся к зна-нию и про-све-ще-нию. В до-ме го-стю бы-ли пред-ло-же-ны чай и еда. Ма-лень-кий Се-мен (мир-ское имя) с лю-бо-пыт-ством ре-бен-ка смот-рел на него и вни-ма-тель-но при-слу-ши-вал-ся к бе-се-де. Кни-го-но-ша до-ка-зы-вал от-цу, что Хри-стос не Бог и что во-об-ще Бо-га нет. Маль-чи-ка Се-ме-на осо-бен-но по-ра-зи-ли сло-ва: "Где Он, Бог-то?", и он по-ду-мал: "Ко-гда вы-рас-ту боль-шой, то по всей зем-ле пой-ду ис-кать Бо-га." Ко-гда гость ушел, то Се-мен ска-зал от-цу: "Ты ме-ня учишь мо-лить-ся, а он го-во-рит, что Бо-га нет." На это отец ска-зал: " Я ду-мал, что он ум-ный че-ло-век, а он ока-зал-ся ду-рак. Не слу-шай его." Но от-вет от-ца не из-гла-дил из ду-ши маль-чи-ка со-мне-ния.

Мно-го лет про-шло с тех пор. Се-мен вы-рос, стал боль-шим здо-ро-вым пар-нем и ра-бо-тал непо-да-ле-ку от их се-ла, в име-нии кня-зя Тру-бец-ко-го. Ра-бо-та-ли они ар-те-лью, Се-мен в ка-че-стве сто-ля-ра. У ар-тель-щи-ков бы-ла ку-хар-ка, де-ре-вен-ская ба-ба. Од-на-жды она хо-ди-ла на бо-го-мо-лье и по-се-ти-ла мо-ги-лу за-ме-ча-тель-но-го по-движ-ни-ка - за-твор-ни-ка Иоан-на Се-зе-нов-ско-го (1791-1839). По воз-вра-ще-нии она рас-ска-за-ла о свя-той жиз-ни за-твор-ни-ка и о том, что на его мо-ги-ле бы-ва-ют чу-де-са. Неко-то-рые из при-сут-ству-ю-щих под-твер-ди-ли рас-ска-зы о чу-де-сах, и все го-во-ри-ли, что Иоанн был свя-той че-ло-век.

Слы-ша эту бе-се-ду, Се-мен по-ду-мал: "Ес-ли он свя-той, то, зна-чит, Бог с на-ми, и неза-чем мне хо-дить по всей зем-ле - ис-кать Его," и при этой мыс-ли юное серд-це за-го-ре-лось лю-бо-вью к Бо-гу.

Уди-ви-тель-ное яв-ле-ние, с че-ты-рех-лет-не-го до де-вят-на-дца-ти-лет-не-го воз-рас-та про-дер-жа-лась мысль, за-пав-шая в ду-шу ре-бен-ка при слы-ша-нии кни-го-но-ши; мысль, ко-то-рая, ви-ди-мо, тя-го-ти-ла его, оста-ва-ясь где-то в глу-бине нераз-ре-шен-ной, и ко-то-рая раз-ре-ши-лась та-ким стран-ным и, ка-за-лось бы, на-ив-ным об-ра-зом.

По-сле то-го, как Се-мен по-чув-ство-вал се-бя об-рет-шим ве-ру, ум его при-ле-пил-ся к па-мя-ти Бо-жи-ей, и он мно-го мо-лил-ся с пла-чем. То-гда же он ощу-тил в се-бе внут-рен-нее из-ме-не-ние и вле-че-ние к мо-на-ше-ству, и, как го-во-рил сам ста-рец, на мо-ло-дых кра-си-вых до-че-рей кня-зя стал он смот-реть с лю-бо-вью, но без по-же-ла-ния, как на се-стер, то-гда как рань-ше вид их бес-по-ко-ил его. В то вре-мя он да-же про-сил от-ца от-пу-стить его в Ки-е-во-Пе-чер-скую Лав-ру, но отец ка-те-го-ри-че-ски от-ве-тил: "Сна-ча-ла кон-чи во-ен-ную служ-бу, а по-том бу-дешь сво-бо-ден пой-ти."

В та-ком необыч-ном со-сто-я-нии Се-мен про-был три ме-ся-ца; за-тем оно от-сту-пи-ло от него, и он сно-ва стал во-дить друж-бу со сво-и-ми сверст-ни-ка-ми, гу-лять с дев-ка-ми за се-лом, пить вод-ку, иг-рать на гар-мо-ни-ке и во-об-ще жить по-доб-но про-чим де-ре-вен-ским пар-ням.

Мо-ло-дой, кра-си-вый, силь-ный, а к то-му вре-ме-ни уже и за-жи-точ-ный, Се-мен на-сла-ждал-ся жиз-нью. В се-ле его лю-би-ли за хо-ро-ший ми-ро-лю-би-вый и ве-се-лый ха-рак-тер, а дев-ки смот-ре-ли на него как на за-вид-но-го же-ни-ха. Сам он увлек-ся од-ною из них и, преж-де чем был по-став-лен во-прос о свадь-бе, в позд-ний ве-чер-ний час с ни-ми про-изо-шло "обыч-ное."

За-ме-ча-тель-но при этом, что на сле-ду-ю-щий день утром, ко-гда он ра-бо-тал с от-цом, тот ти-хо ска-зал ему: "Сы-нок, где ты был вче-ра, бо-ле-ло серд-це моё." Эти крот-кие сло-ва от-ца за-па-ли в ду-шу Се-ме-на, и позд-нее, вспо-ми-ная его, ста-рец го-во-рил: "Я в ме-ру от-ца мо-е-го не при-шел. Он был со-всем негра-мот-ный, и да-же "От-че наш" чи-тал с ошиб-кой, го-во-рил "днесть" вме-сто "днесь," за-учил в церк-ви по слу-ху, но был крот-кий и муд-рый че-ло-век."

У них бы-ла боль-шая се-мья: отец, мать, пять бра-тьев-сы-но-вей и две до-че-ри. Жи-ли они вме-сте и друж-но. Взрос-лые бра-тья ра-бо-та-ли с от-цом. Од-на-жды во вре-мя жат-вы, Се-ме-ну при-шлось го-то-вить в по-ле обед; бы-ла пят-ни-ца; за-быв об этом, он на-ва-рил сви-ни-ны, и все ели. Про-шло пол-го-да с то-го дня, уже зи-мою, в ка-кой-то празд-ник, отец го-во-рит Се-ме-ну с мяг-кой улыб-кой:

Сы-нок, пом-нишь, как ты в по-ле на-кор-мил ме-ня сви-ни-ной? А ведь бы-ла пят-ни-ца; ты зна-ешь, я ел ее то-гда как стерву.

Что же ты мне не ска-зал то-гда?

Я, сы-нок, не хо-тел те-бя сму-тить.

Рас-ска-зы-вая по-доб-ные слу-чаи из сво-ей жиз-ни в до-ме от-ца, ста-рец до-ба-вил: "Вот та-ко-го стар-ца я хо-тел бы иметь: он ни-ко-гда не раз-дра-жал-ся, все-гда был ров-ный и крот-кий. По-ду-май-те, пол-го-да тер-пел, ждал удоб-ной ми-ну-ты, чтобы и по-пра-вить ме-ня, и не сму-тить."

Ста-рец Си-лу-ан был весь-ма боль-шой физи-че-ской си-лы. Он был еще со-всем мо-ло-дой, до во-ен-ной служ-бы, од-на-жды на Пас-ху, по-сле обиль-но-го мяс-но-го обе-да, ко-гда бра-тья его разо-шлись по го-стям, а он остал-ся до-ма, мать пред-ло-жи-ла ему "яич-ни-цу"; он не от-ка-зал-ся; мать сва-ри-ла ему це-лый чу-гун, до по-лу-сот-ни яиц, и он всё съел.

В те го-ды он ра-бо-тал со сво-и-ми бра-тья-ми в име-нии кня-зя Тру-бец-ко-го и в празд-ни-ки ино-гда хо-дил в трак-тир; бы-ли слу-чаи, что он вы-пи-вал за один ве-чер "чет-верть" (2,5 лит-ра) вод-ки, но пья-ным не бы-вал.

Од-на-жды в силь-ный мо-роз, уда-рив-ший по-сле от-те-пе-ли, си-дел он на по-сто-я-лом дво-ре. Один из по-сто-яль-цев, пе-ре-но-че-вав-ший там, хо-тел воз-вра-щать-ся до-мой; по-шел он за-прячь свою ло-шадь, од-на-ко ско-ро вер-нул-ся, го-во-ря:

Бе-да! Нуж-но ехать, и не мо-гу: лед об-ло-жил ло-ша-ди ко-пы-та тол-стым сло-ем, и она от бо-ли не да-ет-ся от-бить его.

Се-мен го-во-рит:

Пой-дем, я те-бе по-мо-гу.

На ко-нюшне он взял шею ло-ша-ди око-ло го-ло-вы под мыш-ку и го-во-рит му-жи-ку: "Оби-вай." Ло-шадь все вре-мя сто-я-ла не ше-лох-нув-шись; му-жик от-бил лед с ко-пыт, за-пряг и уехал.

Го-лы-ми ру-ка-ми Се-мен мог брать го-ря-чий чу-гун со ща-ми и пе-ре-не-сти его с пли-ты на стол, за ко-то-рым ра-бо-та-ла их ар-тель. Уда-ром ку-ла-ка он мог пе-ре-бить до-воль-но тол-стую дос-ку. Он под-ни-мал боль-шие тя-же-сти и об-ла-дал боль-шой вы-нос-ли-во-стью и в жа-ру и в хо-лод, он мог есть очень по-мно-гу и мно-го ра-бо-тать.

Но эта си-ла, ко-то-рая позд-нее по-слу-жи-ла ему для со-вер-ше-ния мно-гих ис-клю-чи-тель-ных по-дви-гов, в то вре-мя бы-ла при-чи-ной его са-мо-го боль-шо-го гре-ха, за ко-то-рый он при-нес чрез-вы-чай-ное по-ка-я-ние.

Од-на-жды в пре-столь-ный празд-ник се-ла, днем, ко-гда все жи-те-ли ве-се-ло бе-се-до-ва-ли воз-ле сво-их изб, Се-мен с то-ва-ри-ща-ми гу-лял по ули-це, иг-рая на гар-мо-ни-ке. На-встре-чу им шли два бра-та - са-пож-ни-ки се-ла. Стар-ший - че-ло-век огром-но-го ро-ста и си-лы, боль-шой скан-да-лист, был на-ве-се-ле. Ко-гда они по-рав-ня-лись, са-пож-ник на-смеш-ли-во стал от-ни-мать гар-мош-ку у Се-ме-на; но он успел пе-ре-дать её сво-е-му то-ва-ри-щу. Стоя про-тив са-пож-ни-ка, Се-мен уго-ва-ри-вал его "про-хо-дить сво-ей до-ро-гой", но тот, на-ме-ре-ва-ясь, по-ви-ди-мо-му, по-ка-зать своё пре-вос-ход-ство над все-ми пар-ня-ми се-ла в та-кой день, ко-гда все дев-ки бы-ли на ули-це и со сме-хом на-блю-да-ли сце-ну, на-бро-сил-ся на Се-ме-на. И вот как рас-ска-зы-вал об этом сам ста-рец:

Сна-ча-ла я по-ду-мал усту-пить, но вдруг ста-ло мне стыд-но, что дев-ки бу-дут сме-ять-ся, и я силь-но уда-рил его в грудь; он да-ле-ко от-ле-тел от ме-ня и груз-но по-ва-лил-ся на-вз-ничь по-сре-ди до-ро-ги; изо рта его по-тек-ла пе-на и кровь. Все ис-пу-га-лись, и я; ду-маю: убил. И так стою. В это вре-мя млад-ший брат са-пож-ни-ка взял с зем-ли боль-шой бу-лыж-ник и бро-сил в ме-ня, я успел увер-нуть-ся; ка-мень по-пал мне в спи-ну, то-гда я ска-зал ему: "Что ж, ты хо-чешь, чтоб и те-бе то же бы-ло?" - и дви-нул-ся на него, но он убе-жал. Дол-го про-ле-жал са-пож-ник на до-ро-ге; лю-ди сбе-жа-лись и по-мо-га-ли ему, омы-ва-ли хо-лод-ной во-дой. Про-шло не ме-нее по-лу-ча-са преж-де, чем он смог под-нять-ся, и его с тру-дом от-ве-ли до-мой. Ме-ся-ца два он про-бо-лел, но, к сча-стью, остал-ся жив, мне же по-том дол-го при-шлось быть осто-рож-ным: бра-тья са-пож-ни-ка со сво-и-ми то-ва-ри-ща-ми по ве-че-рам с ду-бин-ка-ми и но-жа-ми под-сте-ре-га-ли ме-ня в за-ко-ул-ках, но Бог со-хра-нил ме-ня.

Так в шу-ме мо-ло-дой жиз-ни на-чал уже за-глу-шать-ся в ду-ше Се-ме-на пер-вый зов Бо-жий к мо-на-ше-ско-му по-дви-гу, но из-брав-ший его Бог сно-ва воз-звал его уже неко-то-рым ви-де-ни-ем.

Од-на-жды, по-сле неце-ло-муд-рен-но про-ве-ден-но-го вре-ме-ни, он за-дре-мал и в со-сто-я-нии лег-ко-го сна уви-дел, что змея через рот про-ник-ла внутрь его. Он ощу-тил силь-ней-шее омер-зе-ние и проснул-ся. В это вре-мя он слы-шит сло-ва: "Ты про-гло-тил змею во сне, и те-бе про-тив-но; так Мне нехо-ро-шо смот-реть, что ты де-ла-ешь."

Се-мен ни-ко-го не ви-дел. Он слы-шал лишь про-из-нес-ший эти сло-ва го-лос, ко-то-рый по сво-ей сла-до-сти и кра-со-те был со-вер-шен-но необыч-ный. Дей-ствие, им про-из-ве-ден-ное, при всей сво-ей ти-хо-сти и сла-до-сти бы-ло по-тря-са-ю-щим. По глу-бо-ко-му и несо-мнен-но-му убеж-де-нию стар-ца - то был го-лос Са-мой Бо-го-ро-ди-цы. До кон-ца сво-их дней он бла-го-да-рил Бо-жию Ма-терь, что Она не возг-ну-ша-лась им, но Са-ма бла-го-во-ли-ла по-се-тить его и вос-ста-вить от па-де-ния. Он го-во-рил: "Те-перь я ви-жу, как Гос-по-ду и Бо-жи-ей Ма-те-ри жал-ко на-род. По-ду-май-те, Бо-жия Ма-терь при-шла с небес вра-зу-мить ме-ня, юно-шу, во гре-хах".

То, что он не удо-сто-ил-ся ви-деть Вла-ды-чи-цу, он при-пи-сы-вал нечи-сто-те, в ко-то-рой пре-бы-вал в тот мо-мент.

Этот вто-рич-ный зов, со-вер-шив-ший-ся неза-дол-го до во-ен-ной служ-бы, имел уже ре-ша-ю-щее зна-че-ние на вы-бор даль-ней-ше-го пу-ти. Его пер-вым след-стви-ем бы-ло ко-рен-ное из-ме-не-ние жиз-ни, при-няв-шей недоб-рый уклон. Се-мен ощу-тил глу-бо-кий стыд за свое про-шлое и на-чал го-ря-чо ка-ять-ся пе-ред Бо-гом. Ре-ше-ние по окон-ча-нии во-ен-ной служ-бы уй-ти в мо-на-стырь вер-ну-лось с умно-жен-ной си-лой. В нем просну-лось острое чув-ство гре-ха и в си-лу это-го из-ме-ни-лось от-но-ше-ние ко все-му, что он ви-дел в жиз-ни. Это из-ме-не-ние ска-за-лось не толь-ко в его лич-ных дей-стви-ях и по-ве-де-нии, но и в его чрез-вы-чай-но ин-те-рес-ных бе-се-дах с людь-ми.

Вре-мя во-ен-ной служ-бы

Во-ен-ную служ-бу Се-мен от-бы-вал в Пе-тер-бур-ге, в лейб-гвар-дии, в са-пер-ном ба-та-льоне. Уй-дя на служ-бу с жи-вой ве-рой и глу-бо-ким по-ка-ян-ным чув-ством, он не пе-ре-ста-вал пом-нить о Бо-ге.

В ар-мии его очень лю-би-ли как сол-да-та все-гда ис-пол-ни-тель-но-го, спо-кой-но-го, хо-ро-ше-го по-ве-де-ния, а то-ва-ри-щи как вер-но-го и при-ят-но-го дру-га; впро-чем, это бы-ло неред-ким яв-ле-ни-ем в Рос-сии, где сол-да-ты жи-ли очень по-брат-ски.

Од-на-жды под празд-ник с тре-мя гвар-дей-ца-ми то-го же ба-та-льо-на он от-пра-вил-ся в го-род. За-шли они в боль-шой сто-лич-ный трак-тир, где бы-ло мно-го све-та и гром-ко иг-ра-ла му-зы-ка; за-ка-за-ли ужин с вод-кой и гром-ко бе-се-до-ва-ли. Се-мен боль-ше мол-чал. Один из них спро-сил его:

Се-мен, ты все мол-чишь, о чем ты ду-ма-ешь?

Я ду-маю: си-дим мы сей-час в трак-ти-ре, едим, пьем вод-ку, слу-ша-ем му-зы-ку и ве-се-лим-ся, а на Афоне те-перь тво-рят бде-ние и всю ночь бу-дут мо-лить-ся; так вот - кто же из нас на Страш-ном Су-де даст луч-ший от-вет, они или мы?

То-гда дру-гой ска-зал:

Ка-кой че-ло-век Се-мен! Мы слу-ша-ем му-зы-ку и ве-се-лим-ся, а он умом на Афоне и на Страш-ном Су-де.

Сло-ва гвар-дей-ца о Се-мене: "а он умом на Афоне и на Страш-ном Су-де" мо-гут быть от-не-се-ны не толь-ко к то-му мо-мен-ту, ко-гда они си-де-ли в трак-ти-ре, но и ко все-му вре-ме-ни пре-бы-ва-ния его на во-ен-ной служ-бе. Мысль его об Афоне, меж-ду про-чим, вы-ра-жа-лась и в том, что он несколь-ко раз по-сы-лал ту-да день-ги. Од-на-жды хо-дил он из Усть-Ижор-ско-го ла-ге-ря, где ле-том сто-ял их ба-та-льон, на по-чту в се-ло Кол-пи-но, чтобы сде-лать пе-ре-вод де-нег на Афон. На об-рат-ном пу-ти, еще неда-ле-ко от Кол-пи-на, по до-ро-ге пря-мо на-встре-чу ему бе-жа-ла бе-ше-ная со-ба-ка; ко-гда она со-всем уже при-бли-зи-лась и го-то-ва бы-ла бро-сить-ся на него, он со стра-хом про-го-во-рил: "Гос-по-ди, по-ми-луй!" Лишь толь-ко про-из-нес он эту ко-рот-кую мо-лит-ву, как ка-кая-то си-ла от-бро-си-ла со-ба-ку в сто-ро-ну, слов-но на-ткну-лась она на что-то; обо-гнув Се-ме-на, она по-бе-жа-ла в се-ло, где при-чи-ни-ла мно-го вре-да и лю-дям, и ско-ту.

Этот слу-чай про-из-вел на Се-ме-на глу-бо-кое впе-чат-ле-ние. Он жи-во по-чув-ство-вал бли-зость хра-ня-ще-го нас Бо-га и еще силь-нее при-ле-пил-ся к па-мя-ти Бо-жи-ей.

Окон-чив свою служ-бу в гвар-дии, Се-мен неза-дол-го до разъ-ез-да сол-дат его воз-рас-та по до-мам вме-сте с рот-ным пи-са-рем по-ехал к от-цу про-сить его мо-литв и бла-го-сло-ве-ния. От-ца Иоан-на они в Крон-штад-те не за-ста-ли и ре-ши-ли оста-вить пись-ма. Пи-сарь стал вы-во-дить кра-си-вым по-чер-ком ка-кое-то муд-ре-ное пись-мо, а Се-мен на-пи-сал лишь несколь-ко слов: "Ба-тюш-ка, хо-чу пой-ти в мо-на-хи; по-мо-ли-тесь, чтобы мир ме-ня не за-дер-жал".

Воз-вра-ти-лись они в Пе-тер-бург в ка-зар-мы, и, по сло-вам Стар-ца, уже на сле-ду-ю-щий день он по-чув-ство-вал, что кру-гом него "гу-дит адское пла-мя".

По-ки-нув Пе-тер-бург, Се-мен при-е-хал до-мой и про-был там все-го од-ну неде-лю. Быст-ро со-бра-ли ему хол-сты и дру-гие по-дар-ки для мо-на-сты-ря. Он по-про-щал-ся со все-ми и уехал на Афон. Но с то-го дня, как по-мо-лил-ся о нем отец Иоанн Крон-штад-ский, "адское пла-мя гу-де-ло" во-круг него не пе-ре-ста-вая, где бы он ни был: в по-ез-де, в Одес-се, на па-ро-хо-де, и да-же на Афоне в мо-на-сты-ре, в хра-ме, по-всю-ду.

При-езд на Свя-тую Го-ру

Мо-на-ше-ские по-дви-ги

При-е-хал Се-мен на Свя-тую Го-ру осе-нью 1892 г. и по-сту-пил в Рус-ский мо-на-стырь свя-то-го ве-ли-ко-му-че-ни-ка Пан-те-ле-и-мо-на. На-ча-лась но-вая, по-движ-ни-че-ская жизнь.

По Афон-ским обы-ча-ям, но-во-на-чаль-ный по-слуш-ник "брат Си-ме-он" дол-жен был про-ве-сти несколь-ко дней в пол-ном по-кое, чтобы вспом-нить свои гре-хи за всю жизнь и, из-ло-жив их пись-мен-но, ис-по-ве-дать ду-хов-ни-ку. Ис-пы-ты-ва-е-мое адское му-че-ние по-ро-ди-ло в нем неудер-жи-мое го-ря-чее рас-ка-я-ние. В Та-ин-стве По-ка-я-ния он хо-тел осво-бо-дить свою ду-шу от все-го, что тя-го-ти-ло ее, и по-то-му с го-тов-но-стью и ве-ли-ким стра-хом, ни в чем се-бя не оправ-ды-вая, ис-по-ве-дал все де-я-ния сво-ей жиз-ни.

Ду-хов-ник ска-зал бра-ту Си-мео-ну: "Ты ис-по-ве-дал гре-хи свои пе-ред Бо-гом и знай, что они те-бе про-ще-ны... От-ныне по-ло-жим на-ча-ло но-вой жиз-ни... Иди с ми-ром и ра-дуй-ся, что Гос-подь при-вел те-бя в эту при-стань спа-се-ния".

Вво-дил-ся брат Си-ме-он в ду-хов-ный по-двиг ве-ко-вым укла-дом афон-ской мо-на-стыр-ской жиз-ни, на-сы-щен-ной непре-стан-ной па-мя-тью о Бо-ге: мо-лит-ва в кел-лии на-едине, дли-тель-ное бо-го-слу-же-ние в хра-ме, по-сты и бде-ния, частая ис-по-ведь и при-ча-ще-ние, чте-ние, труд, по-слу-ша-ние. Вско-ре он осво-ил Иису-со-ву мо-лит-ву по чет-кам. Про-шло немно-го вре-ме-ни, все-го око-ло трех недель, и од-на-жды ве-че-ром при мо-ле-нии пред об-ра-зом Бо-го-ро-ди-цы мо-лит-ва во-шла в серд-це его и ста-ла со-вер-шать-ся там день и ночь, но то-гда он еще не ра-зу-мел ве-ли-чия и ред-ко-сти да-ра, по-лу-чен-но-го им от Бо-жи-ей Ма-те-ри.

Брат Си-ме-он был тер-пе-ли-вый, незло-би-вый, по-слуш-ли-вый; в мо-на-сты-ре его лю-би-ли и хва-ли-ли за ис-прав-ную ра-бо-ту и хо-ро-ший ха-рак-тер, и ему это бы-ло при-ят-но. Ста-ли то-гда при-хо-дить к нему по-мыс-лы: "Ты жи-вешь свя-то: по-ка-ял-ся, гре-хи те-бе про-ще-ны, мо-лишь-ся непре-стан-но, по-слу-ша-ние ис-пол-ня-ешь хо-ро-шо".

Ум по-слуш-ни-ка ко-ле-бал-ся при этих по-мыс-лах, и тре-во-га про-ни-ка-ла в серд-це, но по неопыт-но-сти сво-ей он не по-ни-мал, что же, соб-ствен-но, с ним про-ис-хо-дит.

Од-на-жды но-чью кел-лия его на-пол-ни-лась стран-ным све-том, ко-то-рый про-ни-зал да-же и те-ло его так, что он уви-дел и внут-рен-но-сти свои. По-мы-сел го-во-рил ему: "При-ми, - это бла-го-дать", од-на-ко ду-ша по-слуш-ни-ка сму-ти-лась при этом, и он остал-ся в боль-шом недо-уме-нии.

По-сле ви-де-ния стран-но-го све-та, ста-ли ему яв-лять-ся бе-сы, а он, на-ив-ный, с ни-ми раз-го-ва-ри-вал "как с людь-ми". По-сте-пен-но на-па-де-ния уси-ли-ва-лись, ино-гда они го-во-ри-ли ему: "Ты те-перь свя-той", а ино-гда: - "Ты не спа-сешь-ся". Брат Си-ме-он спро-сил од-на-жды бе-са: "По-че-му вы мне го-во-ри-те по-раз-но-му: то го-во-ри-те, что я свят, то - что я не спа-сусь?". Бес на-смеш-ли-во от-ве-тил: "Мы ни-ко-гда прав-ды не го-во-рим".

Сме-на де-мо-ни-че-ских вну-ше-ний, то воз-но-ся-щих на "небо" в гор-до-сти, то низ-вер-га-ю-щих в веч-ную ги-бель, угне-та-ла ду-шу мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка, до-во-дя его до от-ча-я-ния, и он мо-лил-ся с чрез-вы-чай-ным на-пря-же-ни-ем. Спал он ма-ло и урыв-ка-ми. Креп-кий физи-че-ски, под-лин-ный бо-га-тырь, он в по-стель не ло-жил-ся, но все но-чи про-во-дил в мо-лит-ве или стоя, или си-дя на та-бу-рет-ке. Из-не-мо-гая, он си-дя за-сы-пал на 15-20 ми-нут и за-тем сно-ва вста-вал на мо-лит-ву.

Про-хо-ди-ли ме-сяц за ме-ся-цем, а му-чи-тель-ность де-мо-ни-че-ских на-па-де-ний все воз-рас-та-ла. Ду-шев-ные си-лы мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка ста-ли па-дать и му-же-ство его из-не-мо-га-ло, страх ги-бе-ли и от-ча-я-ния - рос-ли, ужас без-на-деж-но-сти все ча-ще и ча-ще овла-де-вал всем его су-ще-ством. Он до-шел до по-след-не-го от-ча-я-ния и, си-дя у се-бя в кел-лии в пред-ве-чер-нее вре-мя, по-ду-мал: "Бо-га умо-лить невоз-мож-но". С этой мыс-лью он по-чув-ство-вал пол-ную остав-лен-ность, и ду-ша его по-гру-зи-лась во мрак адско-го том-ле-ния и тос-ки.

В тот же день во вре-мя ве-чер-ни, в церк-ви свя-то-го про-ро-ка Илии, что на мель-ни-це, на-пра-во от цар-ских врат, где на-хо-дит-ся мест-ная ико-на Спа-си-те-ля, он уви-дел жи-во-го Хри-ста.

"Гос-подь непо-сти-жи-мо явил-ся мо-ло-до-му по-слуш-ни-ку" - и все су-ще-ство, и са-мое те-ло его ис-пол-ни-лось ог-нем бла-го-да-ти Свя-то-го Ду-ха, тем ог-нем, ко-то-рый Гос-подь низ-вел на зем-лю Сво-им при-ше-стви-ем (). От ви-де-ния Си-ме-он при-шел в из-не-мо-же-ние, и Гос-подь скрыл-ся.

Невоз-мож-но опи-сать то со-сто-я-ние, в ко-то-ром на-хо-дил-ся он в тот час. Его оси-ял ве-ли-кий Бо-же-ствен-ный свет, он был изъ-ят как бы из ми-ра и ду-хом воз-ве-ден на небо, где слы-шал неиз-ре-чен-ные гла-го-лы, в тот мо-мент он по-лу-чил как бы но-вое рож-де-ние свы-ше (). Крот-кий взор все-про-ща-ю-ще-го, без-мер-но лю-бя-ще-го, ра-дост-но-го Хри-ста при-влек к се-бе все-го че-ло-ве-ка и за-тем, скрыв-шись, сла-до-стью люб-ви Бо-жи-ей вос-хи-тил дух его в со-зер-ца-ние Бо-же-ства уже вне об-ра-зов ми-ра. Впо-след-ствии в сво-их пи-са-ни-ях он без кон-ца по-вто-ря-ет, что Гос-по-да по-знал он Ду-хом Свя-тым, что Бо-га узрел он в Ду-хе Свя-том. Он утвер-ждал так-же, что ко-гда Сам Гос-подь яв-ля-ет-ся ду-ше, то она не мо-жет не узнать в Нем сво-е-го Твор-ца и Бо-га.

По-знав-шая свое вос-кре-се-ние и уви-дев-шая свет под-лин-но-го и веч-но-го бы-тия, ду-ша Си-мео-на пер-вое вре-мя по-сле яв-ле-ния пе-ре-жи-ва-ла пас-халь-ное тор-же-ство. Все бы-ло хо-ро-шо: и мир ве-ли-ко-ле-пен, и лю-ди при-ят-ны, и при-ро-да невы-ра-зи-мо пре-крас-на, и те-ло ста-ло иным, лег-ким, и сил как бы при-ба-ви-лось. Но по-сте-пен-но ощу-ти-мое дей-ствие бла-го-да-ти ста-ло сла-беть. По-че-му? Что же де-лать, чтобы не до-пу-стить этой по-те-ри?

На-ча-лось вни-ма-тель-ное ис-ка-ние от-ве-та на рас-ту-щее недо-уме-ние в со-ве-тах ду-хов-ни-ка и в тво-ре-ни-ях свя-тых от-цов-ас-ке-тов. "Во вре-мя мо-лит-вы ум хра-ни чи-стым от вся-ко-го во-об-ра-же-ния и по-мыс-ла и за-клю-чай его в сло-ва мо-лит-вы", - ска-зал ему ста-рец отец Ана-то-лий из Свя-то-го Ру-си-ка. У стар-ца Ана-то-лия Си-ме-он про-вел до-ста-точ-но вре-ме-ни. Свою по-учи-тель-ную и по-лез-ную бе-се-ду отец Ана-то-лий за-кон-чил сло-ва-ми: "Ес-ли ты те-перь та-кой, то что же ты бу-дешь под ста-рость?" Так уж по-лу-чи-лось, но сво-им удив-ле-ни-ем он дал мо-ло-до-му по-движ-ни-ку силь-ный по-вод к тще-сла-вию, с ко-то-рым тот не умел еще бо-роть-ся.

У мо-ло-до-го и еще неопыт-но-го мо-на-ха Си-мео-на на-ча-лась са-мая труд-ная, са-мая слож-ная, са-мая тон-кая брань с тще-сла-ви-ем. Гор-дость и тще-сла-вие вле-кут за со-бой все бе-ды и па-де-ния: бла-го-дать остав-ля-ет, серд-це осты-ва-ет, осла-бе-ва-ет мо-лит-ва, ум рас-се-и-ва-ет-ся и на-чи-на-ют-ся при-ра-же-ния страст-ных по-мыс-лов.

Мо-ло-дой мо-нах Си-лу-ан по-сте-пен-но на-уча-ет-ся бо-лее со-вер-шен-ным ас-ке-ти-че-ским по-дви-гам, ко-то-рые боль-шин-ству во-об-ще по-ка-жут-ся невоз-мож-ны-ми. Сон его по-преж-не-му пре-рыв-ча-тый - несколь-ко раз в сут-ки по 15-20 ми-нут. В по-стель по-преж-не-му он не ло-жит-ся, спит си-дя на та-бу-рет-ке; пре-бы-ва-ет в тру-дах днем, как ра-бо-чий; несет по-двиг внут-рен-не-го по-слу-ша-ния - от-се-че-ние сво-ей во-ли; учит-ся воз-мож-но бо-лее пол-но-му пре-да-нию се-бя на во-лю Бо-жию; воз-дер-жи-ва-ет-ся в пи-ще, в бе-се-дах, в дви-же-ни-ях; по-дол-гу мо-лит-ся ум-ною Иису-со-вою мо-лит-вою. И несмот-ря на весь его по-двиг свет бла-го-да-ти ча-сто остав-ля-ет его, а бе-сы тол-пою окру-жа-ют по но-чам.

Сме-на со-сто-я-ний, то неко-то-рой бла-го-да-ти, то остав-лен-но-сти и де-мо-ни-че-ских на-па-де-ний, не про-хо-дит бес-плод-но. Бла-го-да-ря этой смене ду-ша Си-лу-а-на пре-бы-ва-ет в по-сто-ян-ной внут-рен-ней борь-бе, бодр-ство-ва-нии и усерд-ном ис-ка-нии ис-хо-да.

Про-шло пят-на-дцать лет со дня яв-ле-ния ему Гос-по-да. И вот од-на-жды в од-но из та-ких му-чи-тель-ных бо-ре-ний с бе-са-ми, ко-гда, несмот-ря на все ста-ра-ния, чи-сто мо-лить-ся не уда-ва-лось, Си-лу-ан вста-ет с та-бу-ре-та, чтобы сде-лать по-кло-ны, но ви-дит пе-ред со-бой огром-ную фигу-ру бе-са, сто-я-ще-го впе-ре-ди икон и ожи-да-ю-ще-го по-кло-на се-бе; кел-лия пол-на бе-сов. Отец Си-лу-ан сно-ва са-дит-ся на та-бу-рет и, на-кло-нив го-ло-ву, с бо-лез-нью серд-ца го-во-рит мо-лит-ву: "Гос-по-ди, ты ви-дишь, что я хо-чу мо-лить-ся те-бе чи-стым умом, но бе-сы не да-ют мне. На-учи ме-ня, что дол-жен де-лать я, чтобы они не ме-ша-ли мне?" И был от-вет ему в ду-ше: "Гор-дые все-гда так стра-да-ют от бе-сов". "Гос-по-ди, - го-во-рит Си-лу-ан, - на-учи ме-ня, что дол-жен я де-лать, чтобы сми-ри-лась моя ду-ша". И сно-ва в серд-це от-вет от Бо-га: "Дер-жи ум твой во аде и не от-ча-и-вай-ся."

От-ныне ду-ше его от-кры-лось не от-вле-чен-но-ин-тел-лек-ту-аль-но, а бы-тий-но, что ко-рень всех гре-хов, се-мя смер-ти есть гор-дость; что Бог - есть Сми-ре-ние, и по-то-му же-ла-ю-щий стя-жать Бо-га дол-жен стя-жать сми-ре-ние. Он по-знал, что то неска-зан-но слад-кое ве-ли-кое сми-ре-ние Хри-сто-во, ко-то-рое ему бы-ло да-но пе-ре-жить во вре-мя Яв-ле-ния, есть неотъ-ем-ле-мое свой-ство Бо-же-ствен-ной люб-ви, Бо-же-ствен-но-го бы-тия. От-ныне он во-ис-ти-ну по-знал, что весь по-двиг дол-жен быть на-прав-лен на стя-жа-ние сми-ре-ния. Ему да-но бы-ло по-знать ве-ли-кую тай-ну Бы-тия, бы-тий-но по-знать.

Он ду-хом про-ник в тай-ну борь-бы пре-по-доб-но-го , ко-то-рый по-сле яв-ле-ния ему Гос-по-да в хра-ме во вре-мя ли-тур-гии, пе-ре-жи-вая по-те-рю бла-го-да-ти и бо-го-остав-лен-ность, ты-ся-чу дней и ты-ся-чу но-чей сто-ял в пу-стыне на камне, взы-вая: "Бо-же, ми-ло-стив бу-ди мне, греш-но-му."

Ему от-крыл-ся под-лин-ный смысл и си-ла от-ве-та пре-по-доб-но-го сво-им уче-ни-кам: "По-верь-те, ча-да! Где са-та-на, там и я бу-ду". Он по-нял, что пре-по-доб-ный был по-слан Бо-гом к алек-сан-дрий-ско-му са-пож-ни-ку учить-ся то-му же де-ла-нию: от са-пож-ни-ка он на-учил-ся по-мыш-лять: "Все спа-сут-ся, один я по-гиб-ну".

Он по-знал в опы-те жиз-ни сво-ей, что по-лем ду-хов-ной бит-вы со злом, кос-ми-че-ским злом, яв-ля-ет-ся соб-ствен-ное серд-це че-ло-ве-ка. Он ду-хом узрел, что са-мым глу-бо-ким кор-нем гре-ха яв-ля-ет-ся гор-дость, - этот бич че-ло-ве-че-ства, ото-рвав-ший лю-дей от Бо-га и по-гру-зив-ший мир в неис-чис-ли-мые бе-ды и стра-да-ния; это под-лин-ное се-мя смер-ти, оку-тав-шее че-ло-ве-че-ство мра-ком от-ча-я-ния. От-ныне Си-лу-ан, вы-да-ю-щий-ся ги-гант ду-ха, все си-лы свои со-сре-до-то-чит на по-дви-ге за сми-ре-ние Хри-сто-во, ко-то-рое ему бы-ло да-но по-знать в пер-вом яв-ле-нии, но ко-то-рое он не со-хра-нил.

Мо-нах Си-лу-ан по-сле дан-но-го ему Гос-по-дом от-кро-ве-ния твер-до стал на ду-хов-ном пу-ти. С то-го дня его "лю-би-мой пес-нью," как сам он вы-ра-жал-ся, ста-но-вит-ся: "Ско-ро я умру, и ока-ян-ная ду-ша моя сни-дет в тес-ный чер-ный ад, и там один я бу-ду то-мить-ся в мрач-ном пла-ме-ни и пла-кать по Гос-по-де: "Где Ты, свет ду-ши мо-ей? За-чем Ты оста-вил ме-ня? Я не мо-гу жить без Те-бя".

Это де-ла-ние при-ве-ло ско-ро к ми-ру ду-ши и чи-стой мо-лит-ве. Но да-же и этот ог-нен-ный путь ока-зал-ся некрат-ким.

Бла-го-дать уже не остав-ля-ет его, как преж-де: он ощу-ти-мо но-сит ее в серд-це, он чув-ству-ет жи-вое при-сут-ствие Бо-га; он по-лон удив-ле-ния пе-ред ми-ло-сер-ди-ем Бо-жи-им, глу-бо-кий мир Хри-стов по-се-ща-ет его; Дух Свя-той сно-ва да-ет ему си-лу люб-ви. И хо-тя те-перь он уже не тот нера-зум-ный, что был преж-де; хо-тя из дол-гой и тя-же-лой борь-бы он вы-шел умуд-рен-ным; хо-тя из него вы-ра-бо-тал-ся ве-ли-кий ду-хов-ный бо-рец, - од-на-ко и те-перь стра-дал он от ко-ле-ба-ний и из-мен-чи-во-сти че-ло-ве-че-ской на-ту-ры и про-дол-жал пла-кать невы-ра-зи-мым пла-чем серд-ца, ко-гда ума-ля-лась в нем бла-го-дать. И так еще це-лых пят-на-дцать лет, до-ко-ле не по-лу-чил он си-лу од-ним ма-но-ве-ни-ем ума, ни-как не вы-ра-жа-е-мым внешне, от-ра-жать то, что рань-ше тя-же-ло по-ра-жа-ло его.

Через чи-стую ум-ную мо-лит-ву по-движ-ник на-уча-ет-ся ве-ли-ким тай-нам ду-ха. Схо-дя умом в серд-це свое, сна-ча-ла вот это - пло-тя-ное серд-це, он на-чи-на-ет про-ни-кать в те глу-би-ны его, ко-то-рые не суть уже плоть. Он на-хо-дит свое глу-бо-кое серд-це, ду-хов-ное, ме-та-фи-зи-че-ское, и в нем ви-дит, что бы-тие все-го че-ло-ве-че-ства не есть для него нечто чуж-дое, по-сто-рон-нее, но неот-де-ли-мо свя-за-но и с его лич-ным бы-ти-ем.

"Брат наш есть на-ша жизнь", - го-во-рил ста-рец. Через лю-бовь Хри-сто-ву все лю-ди вос-при-ни-ма-ют-ся, как неотъ-ем-ле-мая часть на-ше-го лич-но-го веч-но-го бы-тия. За-по-ведь - лю-бить ближ-не-го как са-мо-го се-бя - он на-чи-на-ет по-ни-мать не как эти-че-скую нор-му; в сло-ве как он ви-дит ука-за-ние не на ме-ру люб-ви, а на он-то-ло-ги-че-скую общ-ность бы-тия.

"Отец не су-дит ни-ко-го, но весь суд дал Сы-ну... по-то-му что Он Сын че-ло-ве-че-ский" (Ин: 5:22-27). Сей Сын че-ло-ве-че-ский, Ве-ли-кий Су-дья ми-ра, - на Страш-ном Су-де ска-жет, что "еди-ный от мень-ших сих" есть Он Сам; ины-ми сло-ва-ми, бы-тие каж-до-го че-ло-ве-ка Он обоб-ща-ет со Сво-им, вклю-ча-ет в Свое лич-ное бы-тие. Все че-ло-ве-че-ство, "все-го Ада-ма," вос-при-нял в Се-бя и стра-дал за все-го Ада-ма.

По-сле опы-та адских стра-да-ний, по-сле ука-за-ния Бо-жия: "Дер-жи ум твой во аде" для стар-ца Си-лу-а-на бы-ло осо-бен-но ха-рак-тер-ным мо-лить-ся за умер-ших, то-мя-щих-ся во аде, но он мо-лил-ся так-же и за жи-вых, и за гря-ду-щих. В его мо-лит-ве, вы-хо-див-шей за пре-де-лы вре-ме-ни, ис-че-за-ла мысль о пре-хо-дя-щих яв-ле-ни-ях че-ло-ве-че-ской жиз-ни, о вра-гах. Ему бы-ло да-но в скор-би о ми-ре раз-де-лять лю-дей на по-знав-ших Бо-га и не по-знав-ших Его. Для него бы-ло неснос-ным со-зна-вать, что лю-ди бу-дут то-мить-ся "во тьме кро-меш-ной".

В бе-се-де с од-ним мо-на-хом-пу-стын-ни-ком, ко-то-рый го-во-рил: "Бог на-ка-жет всех без-бож-ни-ков. Бу-дут они го-реть в веч-ном огне" - оче-вид-но, ему до-став-ля-ло удо-вле-тво-ре-ние, что они бу-дут на-ка-за-ны веч-ным ог-нем - на это ста-рец Си-лу-ан с ви-ди-мым ду-шев-ным вол-не-ни-ем ска-зал: "Ну, ска-жи мне, по-жа-луй-ста, ес-ли по-са-дят те-бя в рай, и ты бу-дешь от-ту-да ви-деть, как кто-то го-рит в адском огне, бу-дешь ли ты по-ко-ен?" - "А что по-де-ла-ешь, са-ми ви-но-ва-ты" - от-ве-тил мо-нах. То-гда ста-рец со скорб-ным ли-цом от-ве-тил: "Лю-бовь не мо-жет это-го по-не-сти... Нуж-но мо-лить-ся за всех".

И он дей-стви-тель-но мо-лил-ся за всех; мо-лить-ся толь-ко за се-бя ста-ло ему несвой-ствен-ным. Все лю-ди под-вер-же-ны гре-ху, все ли-ше-ны сла-вы Бо-жи-ей (). Для него, ви-дев-ше-го уже в дан-ной ему ме-ре сла-ву Бо-жию и пе-ре-жив-ше-го ли-ше-ние ее, од-на мысль о та-ко-вом ли-ше-нии бы-ла тяж-ка. Ду-ша его то-ми-лась со-зна-ни-ем, что лю-ди жи-вут, не ве-дая Бо-га и Его люб-ви, и он мо-лил-ся ве-ли-кою мо-лит-вою, чтобы Гос-подь по неис-по-ве-ди-мой люб-ви Сво-ей дал им Се-бя по-знать.

До кон-ца сво-ей жиз-ни, несмот-ря на па-да-ю-щие си-лы, и на бо-лез-ни, он со-хра-нил при-выч-ку спать урыв-ка-ми. У него оста-ва-лось мно-го вре-ме-ни для уеди-нен-ной мо-лит-вы, он по-сто-ян-но мо-лил-ся, ме-няя в за-ви-си-мо-сти от об-ста-нов-ки об-раз мо-лит-вы, но осо-бен-но уси-ли-ва-лась его мо-лит-ва но-чью, до утре-ни. То-гда мо-лил-ся он за жи-вых и усоп-ших, за дру-зей и вра-гов, за весь мир.

Со-ста-ви-ли На-та-лия Бу-фи-ус и епи-скоп Алек-сандр (Ми-ле-ант)

Молитвы

Тропарь преподобному Силуану Афонскому, глас 2

Серафи́мския любве́ ко Го́споду пла́менный ревни́телю,/ и Иереми́и, о наро́де пла́чущему,/ усе́рдный подража́телю,/ всеблаже́нне о́тче Силуа́не,/ ты зо́ву Ма́тере Го́спода сил вне́мляй,/ зми́я грехо́внаго мужему́дренно изрыгну́л еси́,/ и в го́ру Афо́нскую от суеты́ ми́ра удали́лся еси́,/ иде́же в труде́х и моли́твах со слеза́ми/ благода́ть Свята́го Ду́ха оби́льно стяжа́в,/ е́юже сердца́ на́ша воспламени́/ и с тобо́ю уми́льно взыва́ти укрепи́:/ Го́споди мой, Жи́зне моя́ и Ра́досте Свята́я,// спаси́ мир и нас от вся́ких лю́тых.

Перевод: любви ко Господу пламенный ревнитель, и , о народе плачущем, усердный подражатель, всеблаженный отче Силуан, ты, внимая зову Матери Господа сил, змея греховного с благоразумным мужеством изверг, и на гору Афонскую от суеты мира удалился, где в трудах и молитвах со слезами стяжал обильно Святого Духа, ею же сердца наши воспламени и с тобой смиренно взывать укрепи:« Господь мой, Жизнь моя и Радость Святая, спаси мир и нас от всяких бедствий».

Ин тропарь преподобному Силуану Афонскому, глас 4

Хpиста́ Учи́теля/ в пути́ смиpе́нне помоли́вся пpия́л еси́/ свиде́тельствующу Ду́ху в се́pдце твое́м спасе́ние./ Сего́ pа́ди веселя́тся ны́не лю́дие вси/ о па́мяти твое́й на упова́ние зва́нии,/ пpеподо́бне о́тче Силуа́не,// моли́ Хpиста́ Бо́га спасти́ся душа́м на́шим.

Перевод: Христа Учителя в пути, смиренно помолившись, ты принял, свидетельствуя Духом о спасении в сердце твоем. Потому радуются сейчас все люди в день памяти твоей, призванные к надежде, преподобный отче Силуан, моли Христа Бога о спасении душ наших.

Кондак преподобному Силуану Афонскому, глас 2

Смиренному́дрия испове́дниче преди́вный,/ и человеколю́бия Ду́хом Святы́м согрева́емая добро́то,/ Бо́гу возлю́бленне Силуа́не,/ о по́двизе твое́м Це́рковь Росси́йская ра́дуется,/ и́ноцы же Горы́ Афо́нския и вси христиа́нстии лю́дие,/ веселя́щеся, сыно́внею любо́вию к Бо́гу устремля́ются./ Его́же моли́ о нас, равноа́нгельне богове́дче,// во е́же спасти́ся нам, в горе́нии любве́ тебе́ подража́ющим.

Перевод: Удивительный исповедник и человеколюбия, Духом Святым согреваемая красота, возлюбленный Богом Силуан, о подвиге твоем Церковь Российская радуется, монахи же горы Афонской и все христиане, радуясь, сыновней любовью к Богу устремляются. Его же моли о нас, равноангельный Боговедец, о спасении нашем, в горении любви тебе подражающих.

Ин кондак преподобному Силуану Афонскому, глас 3

Страстьми́ обурева́емую ду́шу мою́ всеблаже́нне Силуа́не, приле́жно очи́сти моли́твами твои́ми, да зову́ ти с весе́лием, я́ко сла́ву стяжа́вшему у Бо́га, сла́ва просла́вльшему тя Христу́, сла́ва удиви́вшему тя, сла́ва ти кро́тко я́вльшемуся, и ра́дости безконе́чныя испо́лнившему.

Перевод: обуреваемую душу мою, всеблаженный Силуан, усердно очисти молитвами твоими, да взываю к тебе с радостью, как стяжавшему славу у Бога: «Слава прославившему тебя Христу, слава явившему тебя в чудесах, слава тебе, явившемуся в и бесконечной радостью наполнившего».

Молитва преподобному Силуану Афонскому

О, преди́вный уго́дниче Бо́жий о́тче Силуа́не! По благода́ти, тебе́ от Бо́га да́нной, сле́зно моли́тися о всей вселе́нней, ме́ртвых, живы́х и гряду́щих, не премолчи́ за нас ко Го́споду, к тебе́ усе́рдно припа́дающих и твоего́ предста́тельства уми́льно прося́щих. Подви́гни, о всеблаже́нне, на моли́тву Усе́рдную Засту́пницу ро́да христиа́нскаго, Преблагослове́нную Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, чу́дно призва́вшую тя бы́ти ве́рным де́лателем в Ея́ земно́м вертогра́де, иде́же избра́нницы Бо́жии о гресе́х на́ших ми́лостива и долготерпели́ва бы́ти Бо́га умоля́ют, во е́же не помяну́ти непра́вд и беззако́ний на́ших, но по неизрече́нной бла́гости Го́спода на́шего Иису́са Христа́ уще́дрити и спасти́ нас по вели́цей Его́ ми́лости. Ей, уго́дниче Бо́жий, с Преблагослове́нною Влады́чицею ми́ра — Святе́йшею Игу́мениею Афо́на и святы́ми подви́жниками Ея́ земна́го жре́бия испроси́ у святы́х Святе́йшаго Сло́ва Святе́й Горе́ Афо́нстей и боголюби́вым пустынножи́телем ея́ от всех бед и наве́тов вра́жиих в ми́ре сохрани́тися. Да А́нгелы святы́ми от зол избавля́еми и Ду́хом Святы́м в ве́ре и братолю́бии укрепля́емы, до сконча́ния ве́ка о Еди́ней, Святе́й, Собо́рней и Апо́стольстей Це́ркви моли́твы творя́т и всем спаси́тельный путь указу́ют, да Це́рковь земна́я и Небе́сная непреста́нно славосло́вит Творца́ и Отца́ Све́тов, просвеща́ющи и освяща́ющи мир в ве́чней пра́вде и бла́гости Бо́жией. Наро́дам земли́ всей испроси́ благоде́нственное и ми́рное житие́, дух смиренному́дрия и братолю́бия, добронра́вия и спасе́ния, дух стра́ха Бо́жия. Да не зло́ба и беззако́ние ожесточа́ют сердца́ людски́я, могу́щия истреби́ть любо́вь Бо́жию в челове́цех и низве́ргнуть их в богопроти́вныя вражду́ и братоуби́йства, но в си́ле Боже́ственныя любве́ и пра́вды, я́коже на Небеси́ и на земли́ да святи́тся и́мя Бо́жие, да бу́дет во́ля Его́ свята́я в челове́цех, и да воцаря́тся мир и Ца́рствие Бо́жие на земли́. Та́кожде и земно́му Оте́честву твоему́ — земли́ Росси́йстей испроси́, уго́дниче Бо́жий, вожделе́нный мир и небе́сное благослове́ние, во е́же, всемо́щным омофо́ром Ма́тере Бо́жия покрыва́емому, изба́витися ему́ от гла́да, губи́тельства, тру́са, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни и от всех враг ви́димых и неви́димых, и та́ко святе́йшим до́мом Преблагослове́нныя Богоро́дицы до сконча́ния ве́ка ему́ пребы́ти Креста́ Животворя́щаго си́лою и в любви́ Бо́жией; неоскудева́ему утверди́тися. Нам же всем, во тьму грехо́в погружа́емым и покая́ния тепла́, ниже́ стра́ха Бо́жия не иму́щим и си́це безме́рно лю́бящаго нас Го́спода непреста́нно оскорбля́ющим, испроси́, о всеблаже́нне, у Всеще́драго Бо́га на́шего, да Свое́ю всеси́льною благода́тию боже́ственне посети́т и оживотвори́т ду́ши на́ша, и вся́ку зло́бу и го́рдость жите́йскую, уны́ние и нераде́ние в сердца́х на́ших да упраздни́т. Еще́ мо́лимся, о е́же и на́м, благода́тию Всесвята́го Ду́ха укрепля́емым и любо́вию Бо́жиею согрева́емым, в человеколю́бии и братолю́бии, смиренному́дрии и моли́твенном сраспина́нии друг за дру́га и за всех, в пра́вде Бо́жией утверди́тися и в благода́тней любви́ Бо́жией благонра́вно укрепи́тися, и сынолю́бие Тому́ прибли́житися. Да та́ко, творя́ще Его́ всесвяту́ю во́лю, во вся́ком благоче́стии и чистоте́ вре́меннаго жития́ путь непосты́дно пре́йдем и со все́ми святы́ми Небе́снаго Ца́рствия и Его́ А́гнчаго бра́ка сподо́бимся. Ему́ же от всех земны́х и Небе́сных да бу́дет сла́ва, че́сть и поклоне́ние, со Безнача́льным Его́ Отце́м, Пресвяты́м и Благи́м, и Животворя́щим Его́ Ду́хом, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитва вторая преподобному Силуану Афонскому

О, преди́вный уго́дниче Бо́жий, преподо́бне о́тче Силуа́не, святы́я горы́ Афо́нския но́вый свети́льниче, Пресвято́ю Богоро́дицею возлю́бленный и бы́ти ве́рным де́лателем в Ея́ земне́м вертогра́де призва́нный, со умиле́нием ны́не преклоня́ем коле́на серде́ц на́ших и взыва́ем ти: принеси́ моли́тву на́шу к Всеми́лостивому Бо́гу и испроси́ вся, я́же на по́льзу душа́м и телесе́м на́шим: ве́ру пра́ву, наде́жду несумне́нну, любо́вь нелицеме́рну, во искуше́ниих му́жество, в злострада́ниих и боле́знех терпе́ние, во благоче́стии преспе́яние, в моли́твах усе́рдие; приими́ смире́нное моле́ние на́ше, согре́й нас дыха́нием любве́ твоея́, озари́ нас све́том дарова́нныя тебе́ благода́ти и бу́ди о нас хода́тай ко Го́споду, проле́й к Нему́ моли́тву твою́, да ути́шит бу́рю страсте́й на́ших и хла́дная сердца́ на́ша огне́м Боже́ственныя любве́ своея́ да согре́ет и та́ко сподо́бит нас те́плое покая́ние со слеза́ми Ему́ приноси́ти, труды́ же и ско́рби жития́ сего́ терпели́во, безро́потно и со благодаре́нием понести́, и в час исхо́да на́шего от земна́го жития́, бе́здну грехо́в на́ших в мо́ри милосе́рдия Своего́ да погрузи́т и нас поми́лует ра́ди Своея́ неизрече́нныя любве́ к ро́ду челове́ческому и да сподо́бит в Ца́рствии Небе́снем наслажда́тися Его́ Боже́ственною любо́вию ку́пно с тобо́ю и все́ми святы́ми, во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Каноны и Акафисты

Кондак 1

Икос 1

Ангелов Творец и Господь Сил из чрева матере твоея предъизбра тя, и, по глаголу Псалмопевца, сердце глубоко дарова ти, богоносне отче Силуане, да, яко в чертозе преизряднем, вместивши невместимое имя Бога Вышняго и силою Божиею и Божиею Премудростию житию ангельскому всеусердно последуеши. Мы же, похваляюще чудный подвиг земных трудов твоих, благоговейно зовем ти:

Радуйся, словом Божиим, аки сладким медом, разум юности твоея усладивый:

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 2

Виде тя Преблагословенная Богородица, в пучине греховней погружаема, егда сладость греховная, аки змий злосмрадный, вниде во утробу юности твоея, Матерски печалующися, дивно воззва ти: чадо, прискорбно Ми есть видети тя во греховнем делании оскверняющася. Юже, состраждущу о твоем грехопадении уразумев, змия греховнаго мужемудренно изринул еси, покаянием и молитвою того побеждая, любящему же нас Господу присно воспевая о Пречистей Матери Его благодарную песнь: Аллилуиа.

Икос 2

Разум Божественный осени тя, егда глас Матере Господа Сил услышати сподобился еси, избранниче Божий Силуане, и благодать Святаго Духа исполни сердце твое. Тоя же действием, аки серна из тенет, в вертоград дивно призвавшия тя Божия Матере — Гору Афонскую, от мирския суеты устремился еси, во еже прилепитися Богу сынолюбне. Мы же, видяще чудное изволение о тебе мира Владычицы, умильно зовем ти:

радуйся, от мрака греховнаго к свету Истины Христовы Самою Пречистою призванный;

радуйся, быти верным делателем Ея земнаго вертограда дивно избранный.

Радуйся, земли Российския грозде сладкотечный, на Горе Афонстей изобильно произрастший;

радуйся, совесте недремлющая, покаянною молитвою жало греховное притупившая.

Радуйся, во Святей Пантелеимоновей обители ангельски Богу послуживый:

радуйся, в труде, посте и безмолвии врага, борющаго тя, славно покоривый.

Радуйся, вся козни диавола смиренномудренно поправый;

радуйся, жаждею по Бозе веру непорочную славне стяжавый.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 3

Сила Вышняго воистину храняше тя, егда дух ада и смерти претяше ти и душу твою прельщеньми греховными обуреваше, боголюбиве отче Силуане. Изнемогаяй же, Бога неумолима помыслил еси биты, тогда Человеколюбец Господь, в неизреченном Фаворстем блистании, тя посети и огнем благодати Святаго Духа укрепи тя, всеблаженне. Ты же, аки Павел, новое рождение восприяв, со страхом и радостию вызвал еси Богу: Аллилуиа.

Икос 3

Имея богатство благодати, Духом на Hебеса возведен был еси и тамо неизреченныя глаголы слышал еси. Воистину радости тоя кто исповесть, отче преблаженне Силуане. Егда бо, вне образов мира, в созерцании Божества, доброты несказанныя, безмерно любящаго и всепрощающаго Христа Бога Лице видети сподобился еси, неизреченныя любве Божия преисполнился еси. Мы же, чудящеся твоему неизглаголанному боговидению, вопием:

Радуйся, в подвизе веры Христова посещения и утешения сподобивыйся;

радуйся, доброту неизреченныя славы Его лицезрети удостоивыйся.

Радуйся, в Едем Hебесный дивныя красоты Духом Святым возведенный;

радуйся, тамо благодатными дарами Святаго Утешителя Духа преизобильно напоенный.

Радуйся, причастниче неизреченныя райския красоты;

радуйся, Богом возлюбленный и Им облагодатствованный щедротами Hебесныя доброты.

Радуйся, тоя благодати всему человечу роду прилежно ходатайствующий;

радуйся, яко страж недремлющий, ко утру жизни вечныя нас пробуждающий.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 4

Бурю лютых искушений воздвиже на тя человекоубийца диавол, искони ищущий погубити, но ты, отче Силуане, Духом Святым наставляемый: держати ум твой во аде и не отчаяватися, в непристанном бдении и смирении козни диавола предваряя, того победил еси. Он же, тобою посрамленный, не обинуяся, рече ти, яко лжец есть. Тако от сетей врага душу твою, аки голубицу кроткую, Бог соблюл еси, непрестанно воспевая Ему: Аллилуиа.

Икос 4

Слышаще о тебе, яко дивно от мирския суеты к иноческому подвигу призвана бывша и благодатию Божиею добр плод творяща, преподобне, не токмо младии иноцы, но и старцы, в подвизе зело искуснии, к тебе притекаху и аки медом, делы и словесы твоими услаждахуся и тако равноангельнаго жития достигающе, Господу подобяхуся. Мы же, видяще тя смиренномудрием украшена, с радостию зовем ти:

Радуйся, смиренномудрия и целомудрия кладезю неисчерпаемый;

радуйся, земнаго Едема крине благоуханный и неувядаемый.

Радуйся, благое иго Христово в подвизе твоем с любовию носивый;

радуйся, ум твой, сердце и волю в Бозе молитвою утвердивый.

Радуйся, чистоты душевныя и телесныя хранителю усердный;

радуйся, непрестанною молитвою на высоту безстрастия возшедый.

Радуйся, святоотеческим правилам усерднейший подражателю;

радуйся, Hебеснаго Отечества и любве Божия к нам непрестающий глашатаю.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 5

Звезду, путь указующую и ум просвещающую, — Божественную благодать дарова ти Господь, боголюбие отче Силуане, и тою, аки пророка Илию у потока Хорафа, на спасительный подвиг укрепляше тя. Ты же, дивно питаемый от неиждиваемых сокровищ Духа Святаго, в юности и престарении, от стражи утренния до нощи, в молитвах за всю вселенную, аки свирель сладкопесненная, непристанно взывал еси Богу: Аллилуиа.

Икос 5

Видим тя, о, преблаженне отче Силуане, в подвизе благом, аки младенец млека матере любве Божия ищуща и к Тому любовию пламенеюща, и слезно взывающа: помяни, душа моя, любовь Господню, и согреяся сердце мое: кто бо даст ми толикий жар, еже не знати ми покоя во дни, ниже в нощи от любве Божия? Сего ради содрогаемся сердцем и умиляемся душею о толиком горении любве твоея ко Всещедрому Богу, и умильно зовем ти:

Радуйся, паче сладка меда неутолимо правды Божия жаждущий;

радуйся, в любви твоей ко Господу Ангелом подражающий.

Радуйся, возносяй кадило молитвы чистыя, аки пламень огненный;

радуйся, красотою ангельскаго благоговения украсивший горняя и дольняя.

Радуйся, яко огню купины несгораемыя сердце твое уподобляшеся;

радуйся, яко руце твои, аки Моисеовы, за народ избранный, за всех пред Господем простирашася.

Радуйся, ты бо возлюбил еси возжелати судьбы Божии на всякое время и взыскал еси оправданий Его;

радуйся, яко непристанно Ему взывал еси: спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое.

Радуйся отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 6

Проповедник немолчен безмолвия явился еси, угодниче Божий, егда Человеколюбец Господь восхоте в любви испытати и посещения Всесвятаго Духа лиши тя. Ты же, уразумев себе лишена быти Того благодати, аки Адам, лишения рая рыдавый, сердцем сокрушенным слезно взывал еси: Господи! Ты прежде взыскал еси мя и дал ми еси насладитися Духом Твоим Святым, и душа моя возлюби Тя. Hыне же тужит душа моя по Тебе. Сице рыдая, обаче на милосердие Божие уповая, взывал еси Ему: Аллилуиа.

Икос 6

Возсиял еси, боголюбиве отче Силуане, яко новый тайновидец, отнелиже смирением и молитвою со слезами благодать Святаго Духа паки стяжал еси, от нея же любве неизреченныя преисполнися сердце твое. Ты же, уразумев благодати сея силу, дерзновением Илииным воззвал еси: Господи! Hе токмо мне, всему миру даруй познати любовь Твою и спастися! Мы же, имуще тя молитвенника пред Богом неуспна, со умилением зовем ти:

Радуйся, яко молитвенным сраспинанием за умерших, живых и грядущих был еси небо отверстое;

радуйся, яко сицевою любовию исходатайствовал еси душе твоей Царство Hебесное.

Радуйся, чистоты веры и беззлобия дивное воплощение;

радуйся, к грехопадениям ближних твоих стяжавый Христово всепрощение.

Радуйся, дивнаго святилища мира — угодников Божиих верный сподвижниче;

радуйся, Преблагословенныя Игумении Афона верный послушниче и даров Святаго Духа вместилище.

Радуйся, Горы Афонския свирель сладкопесненная, о грядущей жизни возвещающая;

радуйся, Тоя вертограда трудниче неусыпный, в подвиге изнемогающих укрепляющий.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 7

Хотя Человеколюбец Господь явити в тебе новое благосветное светило, преподобне отче Силуане, яко ветвь масличную, от корене земли Российския, в пустыни Афонстей насади, и Духа Святаго благодатию орошая, многоплодна тя сотвори: делы бо и словесы твоими, аки елеем животворным, чистоте и целомудрию, благочестию и братолюбию всех наставлял еси. они же, союзом любве связуеми, покаряюще худшее лучшему, воспеваху Богу: Аллилуиа.

Икос 7

Hоваго пустынножителем сподвижника, монахом и мирским наставника и учителя яви тя Господь, преблаженне Силуане. Ты бо, еще в мире жив, некоего воина о грехопадении жены своея соблазнившагося и во гневе ярящася, Христову всепрощению научил еси, и сим Таинство Брака — малая Церковь от разрушения сохранися: иноков же, в уныние впадших, к стяжанию душевнаго мира призывая и страху Божию наставляя, к покаянию приводил еси, и тако рая жителей быти всех приуготовлял еси. Ведуще тя тако о спасении всех печалящася, достодолжно с любовию вопием ти:

Радуйся, пустоннолюбцев в искании Бога усердный сподвижниче;

радуйся, братолюбия прилежный строителю и теплый о всех молитвенниче,

Радуйся, на пути житейском, в бедах и напастех сопутниче верный;

радуйся, в болезнех, и печалех, и скорбех душевных служителю нелицемерный.

Радуйся, вестниче любве Божия, к примирению с Богом и ближним своим всех призывающий;

радуйся, свидетельством, яко благ Господь, души от греха изнемогающия в надежде прощения подкрепляющий.

Радуйся, верный подвижниче земнаго Едема, спасения миру слезно ходатайствующий;

радуйся, за всех нераскаянных грешников во ад снити желающий.

радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 8

Странное чудо яви тебе Господь, преблаженне отче Силуане, егда старца-духовника Авраамия, преображенна во образе Своем, невыразимо сияюща, дивно ти показа и тако честне почитати Таинство Покаяния нас настави. Мы же, видяще тя, волю свою, яко Самому господу, духовному отцу своему вверяюща и тако смирением и покаянием злыя хотения своя отсекающа, воле Божией, чрез пастырей Церкве Христовы, научаемся вверитися, и сице, прежде исхода нашего, гнева Божия и Суда грядущаго избежати, вопиюще Триединому Богу: Аллилуиа.

Икос 8

Всем сердцем и душею смирение Христово стяжавый, предивный угодниче Божий, и Тому, Возлюбленному, за мир сраспинаяйся, слезно взывал еси: Сладчайший Иисусе! Ты воскресил еси душу мою любити Тя и ближняго своего. Даруй ми убо источати слезы за всю вселенную, да вси людие познают Тя и да насладятся миром Твоим и узрят свет Лица Твоего. Мы же, во гресех житие наше иждившии и тобою спасаеми, ублажаем тя сице:

Радуйся, Заступницы Усердныя в молитвах за мир сподвижниче неутомимый;

радуйся, яко Иеремия о народе плачущий, Гору Святую слезами оросивый.

Радуйся, предивный афонский подвижниче, всю вселенную молитвою освящающий;

радуйся, яко отец чадолюбивый, за всех, во гресех погибающих, слезно пред Богом ходатайствующий.

Радуйся, Христу Богу возлюбленне угодниче, Ангелам радость и удивление;

радуйся, Севера светлое сияние, в Афонстей пустыни Святыя Руси чистое отображение.

Радуйся, в смирении и послушании явивый миру образ ангельския красоты;

радуйся, теплотою молитвы твоея и нас домом Духа Божественнаго хотяй сотворити.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 9

Все естество ангельское и подвижников множество удивишася смирению и человеколюбию твоему, отче наш Силуане, егда икономства послушание восприяв, целомудренному Иосифу во Египте уподобился еси. И не токмо о братии святыя обители, но и о мирских делателех, тамо трудившихся, яко о чадех Божиих,попечение имевый, Богу, любящему всякое Свое создание, о тех взывал еси: Господи, посли Духа Святаго Твоего и утеши скорбныя души бедных людей сих. Тако бо во всяком послушании смиренномудрия красоту показуя, непрестанно взывал еси Богу: Аллилуиа.

Икос 9

Ветии многовещании не возмогут изрещи силу любве твоея, предивне отче Силуане, ты бо слезно жаждал еси всяку вражду и нестроение в людех угасити и всяческая с Богом примирити, взывая Владыце мира: Господи! Твоим жажду быти и с Тобою за всю вселенную сораспятися, да вси спасени будут. К братии же взывал еси: чада, молитеся за врагов своих, они бо суть братия ваша — жизнь ваша, враг же мира токмо диавол есть. Мы же, тако к братолюбию и человеколюбию тобою наставляеми, зовем ти:

Радуйся, добротою твоею Христу на Голгофе уподобивыйся;

радуйся, не руками бо, сердцем и душею за врагов своих сраспинавыйся.

Радуйся, о ближних пекийся и красоту благодатнаго безмолвия не утративый;

радуйся, любя ближних своих, силу непристанныя молитвы стяжавый.

Радуйся, постом и молитвою стрелы лукаваго до конца отразивый;

радуйся, злоловления и ухищрения диавола препобеждати нас научивый.

Радуйся, в мельнице Христовой плоть трудом изнуряя, аки хлебом священным, сердце молитвою услаждавый;

радуйся, делателей вертограда Царицы Hебесныя хлебом жизни изобильно питавый.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 10

Спасения души твоея ища и Христу Сладчайшему прилепитися желая, от земли отец твоих на Гору Святую смиренне притекл еси, идеже в воздержании и безмолвии, трудолюбии и человеколюбии равноангельную красоту стяжал еси, всеблаженне. И тако преблагословеннаго утра, егда вси пустыннолюбцы обителей Афонских полунощную песнь Творцу воспеваху, благия кончины достигл еси и душу твою, Животворящим Телом и Кровию Господнею напитанную, в Божественныя руки Того предал еси, во еже непрестанно со всеми святыми воспевати святых Святейшему Слову: Аллилуиа.

Икос 10

Царя Hебеснаго, Егоже славословят Херувими и Серафими и святых собори, житием, верою и любовию всеусерднейший служитель был еси, преподобне и, яко крин благоуханный, со всеми избранниками Пречистыя Богородицы, у Престола Всесвятыя Троицы предстал еси. Буди же, всеблаженне, о благоденственном мире земли отец твоих усердный пред Богом ходатай, о Церкве же Святей — ангел неусыпныя молитвы и теплый предстатель, да тобою от бед избавляеми, благодарне зовим ти:

Радуйся, ангеле земли Российския, на Святей Горе преизрядно потрудивыйся;

радуйся, молитвенниче теплейший, у Престола Божия за нас любовию сраспеншийся.

Радуйся, о людех земли отцев твоих усердный пред Богом ходатаю;

радуйся, братии афонскаго вертограда, в подвизе изнемогающих, скорый предстателю.

Радуйся, язвы Господа твоего на теле твоем безропотно носивый;

радуйся, душу твою, покаянными слезами убелену, чисту Тому вверивый.

Радуйся, верный делателю винограда Христова, к Горнему Сиону Господем призванный;

радуйся, яко тамо собеседуеши со святыми и Ангелы, славою и честию увенчанный.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 11

Песнь благохвальную приносим ти, угодниче Божий, отче Силуане, горением бо любве ко Господу, за спасение мира взалкавшему и смирением Своим диавола посрамившему, верно последуя, пустыню афонскую молитвою чистою облагоухал еси, образ равноангельнаго жития, многоплодными дарами Святаго Духа украшенный, благодатно нам показуя. Сице бо Гору Святую раеви уподобляя, врага посрамил еси, души же твоей Царствие Hебесное стяжал еси, подвизая и нас любовию к Богу прилеплятися, вопиюще Ему: Аллилуиа.

Икос 11

Светоподательнаго Света и благодати Святаго Духа носителя в житии и по смерти всему миру яви тя Господь во днех наших, преподобне, во еже взирающе на тя, нетленною красотою земных подвигов блистающа и херувимски у Престола Божия за нас молитвы творяща, в надежди спасения нашего уверимся и благонравному житию всеусерднейше последуем, волю же свою любви Божией сладко покорим, такожде и в телесех и душах наших прославление имене любящаго нас Господа да утвердится. Темже, тобою в вере укрепляеми, с любовию зовем ти:

радуйся, подвигом жизни благонравныя в любви к Богу нас укрепляющий;

радуйся, усердный обличателю злонравия, Таинства и правила веры православныя хранити нас наставляющий.

Радуйся, пустынножительством Петру Афонскому в посте и безмолвии прилежно ревновавый;

радуйся, попечением о благонравии иночествующих авве Афанасию верно подражавый.

Радуйся, новый светильниче веры, в дни наши верный путь к Богу указующий;

радуйся, о неоскудении благодати Святаго Духа в Церкви Православней всем дивно свидетельствующий.

Радуйся, верный рабе Христов, достойно у Престола Славы Его предстоящий;

радуйся, благия кончины и добраго ответа на Страшнем Судищи Христове нам усердно просящий.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 12

Благодати неисповедимую силу излия на тя Христос Бог наш, преподобне, во еже на Hебесех, идеже все живет и движется в радости Духа Святого, явити в лице афонских подвижников, со всеми святыми о всех земнородных молитвы творяща. Тако ведуще тя, молимся: пролей, о, всеблаженне, теплую молитву ко Господу, да милосердовав, Церковь Свою Святую, во спасение наше, во веки утвердит, пустыннолюбцев земнаго Едема, всяко сохранит и укрепит, да во веки славословится имя Божие от земных и Hебесных, поющих: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще преславную память твою, богоносне отче Силуане, достойно ублажаем болезни и труды твоя, яже во бдении и пощении со всеми избранниками Божия Матере всеусердне понесл еси. Кто бо изочтет труды и воздыхания ваша, в молитвах за мир слезно приносимыя, имиже Господь гнев Свой, грехов ради наших, на милование преложи и человеколюбием Своим клятву, еюже клятся — Церкви Святей до скончания века утвержденней быти — не разори. Мы же, благодарни суще сицевому предстательству твоему, умильно зовем ти:

Радуйся, водительству Святаго Духа усердный последователю;

радуйся, Христа — Благость и Премудрость Божию — телесными очима лицезрителю.

Радуйся, Христов смиренный подвижниче, Матери Божией пред всеми Hебесными и земными радость и похваление;

радуйся, неусыпный о мире молитвенниче, нашего спасения надеждо и утешение.

Радуйся, наследниче Царства Христова, подвигом своим Гору Афонскую украсивый;

радуйся, нашего спасения верный сподвижниче, путь, ведущий к Богу, нам освятивый.

Радуйся, златокованная трубо, со всеми святыми и Ангелами славу Божию возвещающая;

радуйся, венцем безсмертия Богом увенчанный, в молитвах своих нас не оставляющий.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 13

О, предивный угодниче Божий Силуане, земли Российския благодатное рождение, пустыннолюбцев Горы Афонския похвало и украшение! Приими от нас малое сие моление и испроси у Распеншагося за мир Христа Бога нашего, да помилует всех нас, чад Своих, и благодатию Святаго Духа в союз любве Своея свяжет нас и, имиже весть судьбами, к Себе приведет, во еже твоими молитвами непостыдно явитися нам в день Судный пред Лицем славы Его и сподобитися со всеми святыми и Ангелами воспевати победную песнь: Аллилуиа.

(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1)

Икос 1

Ангелов Творец и Господь Сил из чрева матере твоея предъизбра тя, и, по глаголу Псалмопевца, сердце глубоко дарова ти,богоносне отче Силуане, да, яко в чертозе преизряднем, вместивши невместимое имя Бога Вышняго и силою Божиею и Божиею Премудростию житию ангельскому всеусердно последуеши. Мы же, похваляюще чудный подвиг земных трудов твоих, благоговейно зовем ти:

Радуйся, родителей благочестивых плод целомудренныя чистоты;

радуйся, благовонное цветение их подвига веры, неувядаемыя красоты.

Радуйся, благочестие родителей твоих душевне возлюбивый;

радуйся, целомудрию и боголюбию их уподобитися благоволивый.

радуйся, измлада радости в Бозе искати дивно умудривыйся;

радуйся, аки елень к источнику благодати Божия устремивыйся.

Радуйся, словом Божиим, аки сладким медом, разум юности твоея усладивый;

радуйся, сердце твое воле Божией всецело покоривый.

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Кондак 1

Избранный подвижниче и земный ангеле Христов, всеблаженне отче Силуане! В непрестанном бдении, посте и смирении отцев афонских преизрядный подражателю, жаждею по Бозе и горением любве к Hему благодать обильную душе твоей стяжал еси, всеблаженне. Христу подражая, за томящихся во аде, живых и грядущих молитвою слезною сраспинался еси. Сицевыя любве твоея не лиши и нас, во юдоли греховней твоего предстательства пред Богом просящих и умильно зовущих:

Радуйся, отче Силуане, в молитве за мир горение любве неугасающее.

Молитва

О, предивный угодниче Божий, отче Силуане! По благодати, тебе от Бога данной, — слезно молитися о всей вселенней — мертвых, живых и грядущих — не премолчи за нас ко Господу, к тебе усердно припадающих и твоего предстательства умильно просящих. Подвигни, о, всеблаженне, на молитву Усердную Заступницу рода христианскаго, Преблагословенную Богородицу и Приснодеву Марию, чудно призвавшую тя быти верным делателем в Ея земном вертограде, идеже избранницы Божии о гресех наших милостива и долготерпелива быти Бога умоляют, во еже не помянути неправд и беззаконий наших, но, по неизреченней благости Господа нашего Иисуса Христа, ущедрити и спасти нас по велицей Его милости.

Ей, угодниче Божий, с Преблагословенною Владычицею мира — Святейшею Игумениею Афона и святыми подвижниками Ея земнаго жребия испроси у святых Святейшаго Слова Святей Горе Афонстей и боголюбивым пустынножителем ея от всех бед и наветов вражиих в мире сохранитися. Да Ангелы святыми от зол избавляеми и Духом Святым в вере и братолюбии укрепляеми, до скончания века о Единей, Святей, Соборней и Апостольстей Церкви молитвы творят и всем спасительный путь указуют, да Церковь Земная и Hебесная непрестанно славословит Творца и Отца Светов, просвещающи и освящающи мир в вечней правде и благости Божией.

Hародам земли всей испроси благоденствие и мирное житие, дух смиренномудрия и братолюбия, добронравия и спасения, дух страха Божия. Да не злоба и беззаконие ожесточают сердца людския, могущия истребити любовь Божию в человецех и низвергнуть их в богопротивныя вражду и братоубийства, но в силе Божественныя любве и правды, якоже на Hебеси и на земли да святится имя Божие, да будет воля Его святая в человецех, и да воцарятся мир и Царствие Божие на земли.

Такожде и земному Отечеству твоему — земли Российстей испроси, угодниче Божий, вожделенный мир и небесное благословение, во еже, всемощным омофором Матере Божия покрываемому, избавитися ему от глада, губительства, труса, огня, меча, нашествия иноплеменников и междоусобныя брани и от всех враг видимых и невидимых, и тако святейшим домом Преблагословенныя Богородицы до скончания века ему пребыти Креста Животворящаго силою и в любви Божией неоскудеваему утвердитися.

Нам же всем, во тьму грехов погружаемым и покаяния тепла, ниже страха Божия не имущим и сице безмерно любящаго нас Господа непрестанно оскорбляющим, испроси, о, всеблаженне, у Всещедраго Бога нашего, да Своею Всесильною благодатию божественне посетит и оживотворит души наша, и всяку злобу и гордость житейскую, уныние и нерадение в сердцах наших да упразднит.

Еще молимся, о еже и нам, благодатию Всесвятаго Духа укрепляемым и любовию Божиею согреваемым, в человеколюбии и братолюбии, смиренномудрии и молитвенном сраспинании друг за друга и за всех, в правде Божией утвердитися и в благодатней любви Божией благонравно укрепитися, и сынолюбне Тому приближитися. Да тако, творяще Его всесвятую волю, во всяком благочестии и чистоте временнаго жития путь непостыдно прейдем и со всеми святыми Небеснаго Царствия и Его Агнчаго брака сподобимся. Ему же от всех земных и небесных да будет слава, честь и поклонение, со Безначальным Его Отцем, Пресвятым и Благим, и Животворящим Его Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Случайный тест

фото дня

Главная » Энциклопедия » Жизнь и поучения старца силуана афонского. Жизнь и поучения старца силуана афонского Поучения и высказывания