Сокрушение. Сокрушенное сердце и кающийся дух

Статья из журнала «Христианин» 1906, № 8

«Жертва Богу дух сокру-шенный; сердца сокрушенного

и смиренного Ты не презришь, Боже».

Здесь идет речь о двух предметах, и они различ-ны; говорится о духе сокрушенном и о сердце сокрушенном. Сердце есть обитель наших чувств, и добрых, и недобрых; дух же есть та часть нашего существа, которая имеет отношение к Богу. Поэтому дух имеет гораздо большее значение, нежели сердце. Если вы взгляните на 12 ст. этого псалма, вы увидите там то же различие, и заметите различные способы действия Божия по отношению к тому и к другому. «Сердце чистое со-твори во мне, Боже»; так поступает Бог с сердцем сокрушенным, грешным, и беспомощным. Бог не исправляет его, но Он отнимает его и творит новое. Он отнимает сердце каменное и дает сердце плотяное. К духу же Бог иначе относится - «Вложу внутрь, вас Дух Мой». (Иезек. 36:27). Он не творит нового духа, но вселяет в нас собственного Своего Духа - благо-словленный Дух Святой нисходит и вселяется в нашем духе и так наполняет его, что временами едва можешь различить в себе, который есть прежний дух, наш дух, и который новый, т. е. Божий. Это бывает, когда Дух Божий владычествует в нас и тогда Он научает нас поступать согласно воле Его.

Поговорим теперь об этом сокрушенном духе. Сокрушенный, значит разбитый вдребезги. «Сердца сокрушенного», разбитого вдребезги, «Бог не презрит».

Давид говорит, что Бог «жертвы не желает - иначе, я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь». Это не потому, чтоб Бог отменил жертвоприношения или уже не требовал более пяти главных жертв, установленных в книге Левит; но это значит, что только та жертва благоугодна Ему, которая приносится Ему от сердца сокрушенного и духа сокрушенного.

Если мы ищем покоя от власти нашего «я», от забот его, от горечи его, то найдем только в сокрушенном и смиренном сердце. Для того, чтобы дать нам этот покой, Бог принужден сокрушить наш дух. Что же означает этот сокрушенный дух? Во-первых - глубокое сознание греха - глубокое сознание ужаса греха вообще, и также нашего собственного греха. Когда душа впервые приближается ко Христу, она должна решить, как она будет относиться ко греху, с точки ли зрения Божией, или с человеческой. Человек рассуждает так: все люди грешны, это неизбежно и непоправимо, и иначе быть не может. Уже не так же мы худы, если делаем только то, что все люди делают. С Божией же точки зрения грех есть смерть, духовная смерть, явное сопротивление и вражда против Бога. Между Богом и грехом не может быть примирения, и борьба будет продолжаться, пока победа ни останется за Богом и Его власть станет неоспорима. Этот вопрос стоит перед христианином не только в минуту обращения его, но снова, и снова подымается перед ним и в дальнейшей ежедневной жизни его. «Неужели мой грех перед Богом имеет такое большое значение»? - грехи раздражитель-ности, нетерпения, зависти, ревности, заботы и недоверия; постоянной жажды какого-то блага, которого не имеем, и которого, по нашему убеждению, никогда не можем получить; все это типичные грехи христиан, которые продолжают жить в глубине души. Как многие свыклись с ними и считают их маловажными, решив, что не стоить возиться с ними или стараться от них освобо-диться! Христиане удовлетворяются таким положением вещей, относясь ко греху с точки зрения человеческой, и забывая весь ужас всякого прегрешения против Бога. Они льстят себя надеждою на любовь Божию к нам, нашим положением детей Божиих и прощением грехов наших в крови Иисуса Христа. Как ужасно, если Христианин, рассчитывая на все это, как- бы говорит в душе: «Не велика важность, если я не совсем таков, каким должен бы быть». Сокрушенный же дух (1) мыслит совершенно иначе о грехе в очах Божиих: он едва дерзает поднять очи свои, находясь во прахе, когда он думает о том, насколько страшен грех против Бога, и какая неблагодарность, и опасность и проклятие заключаются в нем. Ибо грех несет в себе проклятие, которого нельзя отделить от него. Быть противником Бога по помышлениям своим, есть проклятие, как в очах Божиих, так и в очах всякой чуткой души. Со-крушенный дух имеет глубокое сознание греха.

Затем (2) сокрушенный дух сознает собствен-ную немощь перед Богом и скорбит о ней. Но есть и чудная услада в сознании немощи своей. Знакомо ли она вам? Человеческая сила, сама по себе, не приносит с собою благодатного благословения. Человеческая же немощь, когда она положена к ногам Божиим, заключает чудную усладу, которая не многим знакома; и это сознание немощи не должно покидать души, даже когда она испытывает над собою силу Божию.

Многие христиане впадают в ошибку рассчитывая на свою безопасность ввиду того, что они в течение долгого времени не оставляли привычки молиться и имели ненависть ко греху. По всей же вероятности мы до конца жизни будем сознавать, насколько нетрудно христианину упасть; и хотя бы он был пятьдесят лет тому назад обращен, он не более может полагаться на свои соб-ственные силы, нежели другой, который только за неделю обратился. Дух сокрушенный будет все более и более поражаться своей немощью в очах Божиих при всяком испытании и всяком искушении своем.

Далее (3) дух сокрушенный перед Богом находится в таком положении, что он принимает все, что Богом сказано по поводу избавления. Бог же говорит нам в слове Своем, что христианину не обяза-тельно жить во грехе, в сознательном, привычном грехе. Вы спросите, почему мы можем это знать? Потому что Бог дает душе повеление, предостерегающее ее про-тив греха. Вспомните одно повеление: «Будьте святы». Так говорит Господь; и затем, отчасти поясняя нам, почему мы должны быть святы, и частью в виде при-мера для нашего подражания говорит: «Ибо я свят». Постарайтесь усвоить себе смысл этого повеления: «Будьте святы». Что же мы ответим Богу? Скажем ли: «Это невозможно». Скажем ли: «Для чего же мне браться за невозможное, неисполнимое дело»? Я укажу еще одно повеление, находящееся вначале одного из первых посланий ап. Павла - 1 Кор. 1. Обращаясь ко всей церкви в Коринфе которая так далека была от того, чем должна была бы быть - он говорить им: «призван-ные святые». Вдумайтесь в эти слова и скажите себе «я призван быть святым». Я откровенно и чистосер-дечно спрашиваю вас, не поражаетесь ли вы до некото-рой степени этой мыслью. Если бы кто-нибудь посторон-ний, или брат, или сестра во Христе, назвали бы вас в лицо святым, подумали бы вы «Ах, насколько мало он знает меня, если так думает обо мне»? А между тем Бог говорит, что вы «призваны быть святыми».

С точки зрения Божией оказывается возможным быть избавленным от привычки закоренелого, постоянного и постыдного греха. Но каким же образом может состо-яться это чудесное избавление? Сам Бог принимает его на Себя. Единственное условие, зависящее от нас, это предать себя в Его руки на это дело. Он говорит: «Я Господь, освящающий» (Иезек. 20:12). «Окроплю вас чистою водою, и вы очиститесь» (Иезек 36:25). Хотя это и было сказано раньше Израилю, тем не менее духовный смысл этого обетования принадлежит народу Божию, т. е. нам. «От всех скверн ваших, и от всех идолов ваших очищу вас. И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное». Не с нашим содействием это совершается. А что следует дальше? «И сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих, и уставы Мои будете соблюдать и выполнять.... Освобожу вас от всех нечистот ваших... в тот день, когда очищу вас от всех беззаконий ваших». (36:25-33). Одним словом, Бог принимает на Себя все дело освящения христианина, если только последний прибегает к Нему и отдает себя в Его руки, чтобы быть очищенным.

Далее, - как относится сокрушенный дух (4) к этому делу освящения? Такой дух не препятствует делу Божию. Он не усматривает никакого недостатка в действиях Божиих, который он мог-бы восполнить от себя, но он подчиняется Господу и доверяет Богу действовать. День за днем он видит очищение, произ-водимое в нем Господом, радуется ему, надеется на его продолжение, воздавая славу Богу. Приходилось ли вам видеть, как ваши намерения разрушались, ваши надежды жестоко обманывались? Имеете ли вы сознание того, что в очах Божиих, в ваших собственных глазах и в глазах окружающих вас и друзей ваших вы далеко отстали и во многом у вас недохват? - Это Божия рука на вас для очищения вас. Если вы просите Его взяться за вас, то Он это исполнит, потому что это есть живейшее желание сердца Его. Он среди толпы отметит вас. Согласны ли вы отдаться в Его руки? Примете ли вы от Него все, что Он совершит над вами? Дух сокрушенный есть жертва благоугодная Богу потому, что она возвеличивает крест Христов и прославляет Имя Его, и приготовляет для Него народ, который Он мог бы любить, и который возлюбит и Его в ответ. Бог жаждет вашей любви, жаждет ответной любви на ту любовь, которую Он изливает на вас. Только сокру-шенный дух способен на такое подчинение всякому над ним действию Божию, которое может возрадовать сердце Господне, и воздать Ему ответной любовью на всю Его бесконечную любовь.

Все святые знали, что невозможно кому-либо достигнуть исихии, если сначала он не научится плакать пред Богом. Потому что когда плачем, мы успокаиваемся, всякое волнение и тревога исчезают, остается только мысль о Боге. И в этом состоянии, когда мы пребываем с единственной мыслью - мыслью о Боге, мы можем принимать исследование слова Божия.

Святой Иаков, брат Господень, говорит: «Посему, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души» (Иак. 1: 21). Нам нужно отвергнуться обилия злобы, которую мы собираем в мире, так, чтобы слово насаждаемое, то есть образ Божий в нас, снова воссияло. Слово, насаждаемое в нас, есть первоначальная благодать, которой Бог наделил нас, чтобы сделать нас по Своему образу и подобию, чтобы дать нам возможность принять Божественное откровение.

Молитва и покаяние являются средствами, которыми мы удаляем ржавчину, собравшуюся в нас. Но особенно непрестанное призывание имени Христова - молитва Иисусова - удаляет ржавчину греха и дает снова воссиять и умножаться первоначальной благодати, путеводящей нас ко спасению, то есть к уподоблению Создателю нашему.

В Послании к Колоссянам мы читаем: «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (Кол. 2: 11). Апостол аллегорически утверждает, что мы были обрезаны, что несем в сердце нашем рану, которая нанесена не рукой какого-либо человека, а словом Божиим и учением Евангелия, как подчеркивает это и святой Григорий Палама: «Слово Евангелия пронзает сердце и побуждает всё время вспоминать о Том, Кто ранил его». Таким образом, покаяние означает всегда носить в себе обрезание Христово, не совершённое рукой человеческой, а причиненное словом Божиим.

Во втором Послании к Коринфянам снова говорит о двух ступенях покаяния: «Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью» (2 Кор. 5: 2-4).

Покаяние означает быть гонимым пламенным желанием Божественного и непрестанно плакать о себе, чтобы преуспевать в возрастании о Боге, Который есть наша обитель Небесная, дабы смерть поглощена была жизнью.

В Послании к Колоссянам читаем также: «Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его» (Кол. 3: 9-10). Совлечение ветхого человека, совершающееся в Таинстве Крещения, - это первая ступень покаяния. На второй ступени покаяния нам надо облечься в Человека Небесного, Нового, по образу Которого мы были созданы.

И можно перечислить и многие другие места Священного Писания, указывающие на эти две ступени покаяния - отвергнуть зло и творить добро, совершая святыню в страхе Божием.

Жизнь, проводимая в покаянии, динамична - это не такое делание, которое сегодня мы совершаем, а затем небрежём о нем несколько дней

Конечно, жизнь, проводимая в покаянии, динамична - это не такое делание, которое сегодня мы совершаем, а затем небрежём о нем несколько дней, чтобы потом снова вернуться к нему. Если мы не держим железо всё время раскаленным, говорят отцы, мы не сможем придать ему ту форму, какую желаем. Сердце наше должно быть всегда сокрушенным заповедями Божиими, благодатью Божией, чтобы, как на мягком и теплом воске можно напечатлеть образ, так же и в сердце теплом можно было напечатлеть образ Христов.

В Послании к Римлянам читаем: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего, и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы нам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12: 1-2). С каким искусством говорит апостол - не как великий пророк и учитель, а смиренно, как если бы сам был узником подобно тем, к кому обращался, перенося те же страдания и желая утешить и быть утешенным!

Согласно апостолу, чистота тела и души - тоже вид покаяния. То есть нам подобает представить тела наши пред Богом как жертву живую, святую, благоугодную, а рана, которую мы всегда носим в себе, будет хранить сердце наше теплым и восприимчивым, чтобы в наших смертных телах мог напечатлеться образ Человека Небесного. Нам необходимо нести в себе эту рану, потому что без нее сердце будет окамененным и холодным и мы позволим соблазнить себя образцам мира сего, дадим прельстить себя суетой и преходящей славой, дойдя до того, что будем пытаться примирить любовь к миру с любовью к Богу. Но рана в сердце будет напоминать нам о том, что совершенно и свято.

Если всегда будем иметь в себе это памятование, мы сможем отличить, что есть воля Божия благая, угодная и совершенная. Совершенно необходимо признавать и исполнять волю Божию в нашей жизни, поскольку тогда мы обретем истинную жизнь, жизнь по Его воле.

Отец Софроний говорит о тесной связи, существующей между чистой молитвой и познанием воли Божией. - это дар, который подает нам Бог, чтобы мы могли отличить волю Его. Отвергнувшись всех мирских попечений и стяжав чистую молитву, мы восходим на высоту воли Божией и, исполняя Его волю, стяжаем и возрастание в Боге.

Сокрушение сердца - свет для души. Бывшие причастниками этого сокрушения сердца смогли выразить словами великие вещи, как мы убеждаемся в этом из Священного Писания и писаний святых отцов. Но как можно сохранить сокрушение сердца? Существует несколько способов.

Один из них - памятовать о нашей ничтожности, о том, что мы нищи, что мы ничто, и быть готовыми сами себя судить и осуждать. А это самоосуждение, говорит святой Григорий Палама, есть истинное вино, веселящее и укрепляющее сердце человека . Потому что сокрушение сердца порождает слезы и просвещает душу, оно делает явными и уничтожает козни вражии и помогает человеку следовать одной только воле Божией.

Каждый раз, когда Бог дает нам плакать о грехах наших, мы чувствуем, как вечность прикасается к нам, чувствуем прикосновение благодати. Тогда изменяется и наше поведение по отношению к собратиям нашим. Мы уже не говорим подобно Адаму: «Жена, которую Ты дал мне, она соблазнила меня и ввела в погибель, потому что Ты не Бог благий и человеколюбивый». Мы знаем, однако, что до того как впасть в грех непослушания, Адам смотрел на Еву как на член из членов своих, как на жизнь свою и был полон признательности к Богу.

Если живем в покаянии, то обретем щедроты милосердия, будем любить и носить братий наших в сердце своем

То же самое происходит и с нами. Если мы не плачем каждый день, то не будем смотреть на брата нашего как на нашу жизнь, как учит нас святой Силуан, который говорит, что брат наш - жизнь наша, и не перестанем угрызать и съедать друг друга, пока не дойдем до того, что истребим друг друга, как предостерегает нас апостол Павел. Однако если живем в покаянии, мы обретем щедроты милосердия , расширится сердце наше, и мы будем смотреть на братий наших с милостью, желая им всяческого блага, будем любить и носить их в сердце нашем. Следовательно, нам нужно хранить в себе сокрушение сердца, являющееся светом для души и началом любви истинной.

Без сокрушения сердца мы не поймем ни Евангелия, ни пророков. Когда Авраам увидел Бога, он горько оплакал себя: «Я прах и пепел» (Быт. 18: 27). Так же поступил и Исаия, которого святые отцы называют «пятым евангелистом», потому что он так ясно прозрел дух всей жизни Христовой. Потому и песнопения Великого четверга в большой мере вдохновлены его словами. И Святая Литургия тоже начинается словами пророка Исаии: «Яко овча на заколение ведеся и яко агнец непорочен прямо стригущаго его безгласен, тако не отверзает уст Своих» (Ис. 53: 7) .

Отец Софроний говорил, что Исаия увидел в духе этос Литургии, этос Христа. Этот пятый евангелист, когда познал славу Божию, сказал: «Горе мне, ибо погиб я, человек окаянный и нечистый» (ср.: Ис. 6: 5). Он не искал оправдаться пред Богом и людьми, как делали это впоследствии евреи, но презрел свою правду, вменив все дела своей правды в испачканную одежду пред Богом.

А святой апостол Петр, когда познал величие Божие, стал свидетелем чуда, когда Господь наполнил не только сеть его рыбами, но и сердце восхищением. Он пал тогда на колени и сказал: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5: 8).

Тот же порыв был и у всех святых, видевших славу Божию. Следовательно, если нам удастся непрестанно хранить сокрушение сердца, мы осозна ем наше неразумие, нашу слепоту, нашу неправость, наши недостатки, что мы лишены всего, что благо и свято, а превыше всего любви Божественной. И уже не будем уязвляться, когда кто-нибудь ругает нас и говорит нам тяжкие слова, поскольку мы сами поставили себя ниже всех.

Святой Василий Великий говорит, что мы должны иметь первое слово в осуждении, то есть осуждать самих себя как недостойные сурового . Если это будет первым нашим словом, тогда мы обретем спасение в страшный день Суда . А в другом месте святой Василий говорит: «Делайте добровольно то, что будете делать волей-неволей. Не щадите эту жизнь земную, которой будете лишены» . То есть, если мы хотим победить смерть, надо добровольно принимать смерть, которая со дня на день разными способами проявляется в нашей жизни.

Мы видим, как жизнь наша погружается в ад, ибо не проводим каждый час пред лицом Божиим

Святой Силуан, когда толкует слово, полученное им от Бога: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся», - говорит о нем как о великой науке. Путем к пониманию и усвоению этой великой науки является и увещание святого Василия Великого. Мы видим, как жизнь наша погружается в ад, ибо не проводим каждый час пред лицом Божиим, не всегда водимся духом Его и ум наш не всегда просвещен и углублен в сердце. Больше всего времени мы проводим, борясь с грехом, с забвением Бога, с духовной акедией . Поистине, Бог не присутствует в нашей жизни, и потому мы и находимся в аду, ведь ад - это место, где Бог отсутствует. Тогда, видя всё это, мы могли бы попытаться применить на деле слово, полученное святым Силуаном, и сказать: «Да, Господи, я достоин этой ужасающей опустошенности, ибо так далек от спасения Твоего, и царство смерти - дом мой».

Таким образом, вся культура христианской жизни, а особенно монашество, призывает нас принять, а скорее - обновить помазание Духом Святым слезами. Пророк Давид знал эту тайну слез, когда сказал: «Господи, ты питал нас хлебом слез» (ср.: Пс. 41: 4). Он знал, что слезы - это хлеб души, что они наполняют душу.

Отец Софроний признавался где-то в своих писаниях, что однажды после истинного покаяния со многими слезами он почувствовал, как помазание Духом Святым обжигало его до самой кожи тела. Слезы, наполняющие душу духовно, - великая тайна. Они стирают всё непонимание между нами, всю вражду, всякий злой помысл, вдохновляя братскую любовь, в которой, ради обетования жизни вечной, - как мы читаем это в песни степеней 8-го гласа: «Горе нам, если пытаемся установить правду нашу пред Богом», как говорит апостол , - нам не подобает полагаться на наши внешние дела или на какой-либо естественный дар, которым мы наделены. Они не ведут к любви Божественной, которая обретается только там, где есть пронзение сердца о грехах и признательность, благодарность, принесенные Богу.

Святой Силуан говорит, что нет большего чуда, чем любить грешного в падении его, потому что этим мы уподобляемся Богу. Это сделал Бог для нас - любил нас до конца и предал на смерть Единородного Сына Своего для спасения нашего. Святой Силуан увещает и нас стяжать ум Христов и тоже любить подобных себе, сострадальцев наших.

Та же духовная реальность находит свое выражение и в писаниях отца Софрония. Для отца Софрония самым великим чудом является единение ума человека с Духом Христовым, которое имеет место тогда, когда человек преуспевает на пути покаяния и видит ум свой возносящимся на небо и скрывающимся со Христом в Боге.

Ответы на вопросы

После лекции архимандрит Захария ответил на вопросы присутствоваших.

Существуют ли плохие слезы, то есть вызванные страстями? Как осознать это, и что делать в этой ситуации, то есть если у нас нет благого плача?

Бывает много видов слез. Есть слезы, рождающиеся от гнева, слезы, рождающиеся от жалости к себе, и это, действительно, слезы, рождающиеся от страстей. А благие слезы - это те, которые всегда порождают молитву и беседование с Богом. Как говорит Господь в Евангелии: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5: 4), - утешатся утешением Утешителя. Здоровые слезы, рождающиеся от покаяния, всегда сопровождаются утешением, идущим от Духа Святого, Утешителя.

Как мы сказали, кто плачет и имеет слезы истинного покаяния, тот не дерзает взглянуть даже на лицо ребенка. Благие слезы вызывают желание молитвы и водворяют в сердце состояние смирения и умиления.

Простите, что говорю и говорил об этих вещах. Думаю, я немного сумасшедший, что открыто говорю о таком, но нет ничего благотворнее этого.

Когда мы думаем, что устали и больше никаких сил нет, войти в делание покаяния поможет наше смирение

Как можно плакать, если душа твоя окаменела, и стоять на молитве, если ты крайне устал (например после работы)?

Мы всегда можем начать с того, чтобы представить пред Богом наше состояние и говорить Ему о том, что чувствуем, что переживаем. И выразить сожаление о том, что не можем предложить Ему дел, достойных Его, дел, которых заслуживает Бог наш. Часто мы думаем, что устали и что у нас больше нет никаких сил, но если нам удастся смириться, смирить сердце наше, тогда там высвобождаются энергии, помогающие войти в делание покаяния.

Был у меня один приятель, иеромонах и духовник, и однажды воскресным вечером, в праздник, после множества исповедей, он был так изнурен, что думал, что больше не сможет ни слова проронить пред Богом. И так он стал ходить по келье взад-вперед, говоря: «Прости меня, Господи, но я уже не могу молиться сегодня вечером! Прости меня, Господи, но я уже не могу молиться сегодня вечером! Прости меня, Господи, я не в состоянии, у меня нет сил совершить правило». И после того как он прошелся так минут 20, тотчас в душе его словно произошло великое откровение, и к нему пришли слезы, к нему пришла сила, и он долго молился той ночью.

Этот дорогой друг мой признался мне в этом и открыл нечто, что мне уже встречалось, а именно что в нас есть скрытые энергии, о которых мы не даем себе отчета, и нужен один-единственный смиренный помысл, который действует как отмычка к этим энергиям. Эти ключевые помыслы мы можем найти в Священном Писании, в писаниях святых отцов, словах духовников, а иной раз они просто внушаются нам Богом напрямую. Но базовая установка в отношении этих помыслов следующая: воздадим славу Богу за всё и возьмем на себя позор грехов наших и падений наших.

Как можно стяжать покаянный плач, не вызывая его у себя намеренно и не доводя себя до умопомешательства (чтобы не произошло чего-нибудь с точки зрения психики)?

Думаю, я уже сказал: имея эту правильную установку, в которой мы оправдываем Бога, отдавая Ему всю справедливость, и берем на себя всю вину и весь грех. Некоторые люди с великой легкостью начинают плакать, а другим это не так легко. В любом случае слезы стоят очень дорого, когда сопровождаются молитвой.

Можно ли сокрушением сердца и плачем исцелиться от привычки противиться другим и от склонности к непослушанию?

Да. Слезы освобождают душу, прорывают плотины сердца и ведут к великой свободе, познания которой достигают все молящиеся с сокрушенным сердцем. Для тех из вас, кто навык молиться молитвой Иисусовой, святитель Феофан Затворник, русский святой XIX века, советует сначала плакать покаянными слезами и лишь потом садиться на скамеечку и творить молитву Иисусову. Потому что слезами душа разрешается от оков, освобождается и в мире может призывать имя Господне.

О том, как он воспитывал детей, он говорил так: «Когда дети спали, я шел к их кроваткам и молился. И всё, что я хотел им сказать, Бог вкладывал в их сердце»

Какие черты должно обрести воспитание детей, чтобы сердца их могли с легкостью обращаться к покаянию? Задаю этот вопрос и как отец, и как воспитатель, преподаватель.

Думаю, что воспитание детей - очень трудное и сложное дело в наши дни. Но в своей несведущей простоте скажу вам нечто, что может пойти на пользу. Дети учатся (больше, чем словами) примером родителей, их образцом, и более того: они учатся по молитве родителей. И всегда вспоминаю один случай, о котором я слышал. Жил некий священник в диаспоре, было у него трое сынишек, и все трое они были как ангелы. И кто-то спросил его: «Как ты их воспитывал, как ты их учил, что они так близки к Богу?» И ответ был таким: «Я никогда их не учил ничему, но, когда они спали, шел к их кроваткам и молился там полчаса. И всё, что я хотел им сказать, Бог вкладывал им в сердце». Сейчас один из них священник, а двое других - певчие в его храме.

Если Бог создал Еву для Адама, а Христос отвечает саддукеям, что в Царстве Божием не женятся и замуж не выходят, но пребывают как ангелы , тогда что же является естественным для человека - монашество или супружеская жизнь?

Это зависит от того, что вы понимаете под «естественным». Нам нужно придерживаться определенного смысла слов. Что естественно в наши дни, мы стремимся охарактеризовать как сверхъестественное.

Вы можете привести нам пример такого момента, в который появились слезы? Как это произошло? Как мне заставить себя обвинять самого себя, если я доволен собой?

Нам нужно соработничать Богу. Это дар от Бога, но нужно его испрашивать. Всё, что мы делаем для нашего спасения, есть соработничество двух факторов: Божественного, который нетварен, и человеческого, который очень мал, но абсолютно необходим. Что может помочь - это чтение Священного Писания и святых отцов и чтобы мы сравнивали себя не с людьми, а с образом человека, каким нам открывает его Бог.

Существует ли и плач без слез? Если да, то может ли он быть такой же интенсивности, как тот, когда ты проливаешь слезы?

Да, существует. Но он очень редок.

Как следовало бы поступать с плачем на богослужениях, имея в виду, что от нас требуется делать добрые дела втайне? Может ли покаяние проявляться и иначе, не в слезах?

Да, хороший вопрос. У святого Павла мы читаем: «Духи пророческие повинуются пророкам» (ср.: 1 Кор. 14: 32). Если мы действительно пребываем в духе пророческом, то не нужно проявлять наших внутренних переживаний перед другими, потому что это не признак смирения - узурпировать пространство другого. Но чтобы принимать участие в богослужениях в духе покаяния, не показывая ничего вовне, нужно работать, когда мы в келье, в комнате нашей. Если мы покаялись до того, как прийти на богослужение, мы создали в сердце своем свободное пространство, в котором дух наш движется в полной свободе и действует в силу духа, без всякого внешнего пиетического проявления.

Бог есть любовь и радость. Почему же слезы, изливающиеся от боли и скорби, являются путем, которым приходят к Богу?

Потому что, живя в мире сем, мы накопили много ржавчины и испорченности в сердцах наших, и пока не избавимся от этой ржавчины, не придем к Богу. В этой жизни люди Божии непрестанно проливают слезы пред Богом. Поэтому мы видим в Апокалипсисе, что последний утешающий поступок Бога - утереть слезы с лица избранников Его . И только тогда мы достигнем истинной радости, «где нет болезни, ни печали, ни воздыхания», как мы говорим на богослужении об усопших.

Истинная радость не схожа с житейской. Истинная радость - чувствовать всем существом своим, что мы принадлежим Богу и обрели благодать пред Ним

Как согласуется состояние всегдашнего покаяния с состоянием спокойствия и радости, которое требуется от христианина?

Второе - спокойствие и радость - невозможно без первого - без слез и всегдашнего покаяния, но, к сожалению, мы говорим на уровне психологическом, а не духовном. Истинная радость - не как психическая радость. Истинная радость - чувствовать всем существом своим, что мы принадлежим Богу и обрели благодать пред Ним. Поэтому апостолы и все служители Церкви имеют это попечение о примирении. От нас всегда требуют, чтобы мы примирились с Богом , потому что только так мы обретем истинную радость.

Возможно ли, чтобы последующие слезы радости и признательности были сильнее, чем слезы покаяния, или это прельщение?

Нет, это не прельщение. Думаю, самое созидательное покаяние бывает тогда, когда мы воздаем благодарение Богу. Когда мы навыкаем приносить благодарение Богу за все благодеяния ведомые и неведомые, мы доходим до точки, в которой благодарим Его за каждый глоток воздуха, который вдыхаем. И чем больше мы благодарим Его, тем больше благодати Он дает нам. И наступает мгновение, когда мы опечаливаемся, что не можем благодарить Его по достоинству. И это момент начала созидательного покаяния, родившегося из признательности, которое не имеет конца на земле.

Вы сказали, что когда человек имеет слезы покаяния, он запечатлен печатью Духа Святого. Эта печать исчезает, когда человек грешит? Если да, тогда человеку следовало бы иметь слезы покаяния только в конце жизни.

Но чтобы иметь слезы покаяния в конце жизни, нужно «подключиться» к покаянию во время жизни. А если мы не подключимся, может случиться, что не найдем их в конце. И поэтому мы делаем из молитвы обыкновение, чтобы, когда дойдем до предсмертных немощей, этот обычай мог помочь душе перейти на тот свет в молитвенном состоянии, поскольку она привыкла молиться.

- Как мы можем иметь семейную жизнь и в то же время есть хлеб свой смешанным со слезами покаяния?

Это проблема жизни. Господь говорит нам: «Просите, и дастся вам! Ищите, и обрящете!» (Мф. 7: 6).

Мы сокрушаем не свое сердце, а сокрушаем оковы греха в сердце, держащие связанным наше сердце

- Если Христос в сердце нашем, а мы будем сокрушать свое сердце, не сокрушим ли мы Христа?

Мы не сокрушаем свое сердце, а очищаем Ему жилище. Потому что сердце человека - подножие ног Царя, и мы должны приготовить для Него это место, чтобы Он пришел и возобладал там навеки. Мы сокрушаем не свое сердце, а сокрушаем оковы греха в сердце, узы греха в сердце, держащие связанным наше сердце.

- Что такое глубина сердца? Как мы можем осознать глубину сердца?

Глубина сердца, говорит святой Григорий Палама, это именно стержень тела, это то место, где концентрируются все способности нашей души, а это не может произойти без действия благодати. И тогда, когда мы раскрываем глубину своего сердца, мы чувствуем себя соединенными с Богом и всем человечеством. И, как говорит святой Силуан, человек в этом состоянии приносит пред Бога, в своей ходатайствующей молитве, всю тварь.

В какой момент душа покидает тело? Через сколько времени после того, как сердце перестает биться? В этой связи как вы относитесь к трансплантации органов, совершенной с согласия христианина, данного им при жизни? Жизнью распоряжается Христос, тогда какая опасность подстерегает православного, давшего такое согласие?

Скажу о трансплантации органов, в частности о пересадке сердца, и мне не хотелось бы огорчать никого. Это сильно зависит от меры нашей веры. Совершенство таково, каким его определяет святой апостол Павел. В одном месте он говорит, что «живем ли - для Господа живем; умираем ли - для Господа умираем» (Рим. 14: 8), а во 2-м послании к Коринфянам говорит: «Ревностно стараемся, водворяясь ли, выходя ли, быть Ему угодными» (2 Кор. 5: 9).

Совершенство христианской жизни в том, что мы не боимся смерти; а мы не боимся смерти, если имеем перед собой эту Божественную цель - живем ли, умираем ли, быть угодными Богу. Любой другой способ продлить себе жизнь намного ниже этого предлагаемого святым апостолом Павлом взгляда на продление жизни. Мы хотим иметь жизнь и стараемся ее иметь, причем жизнь в изобилии, однако жизнь вечную. Но мы не хотим останавливать никого, если он хочет продлить эту свою жизнь на земле еще на несколько лет.

- Как сделать правильный выбор в жизни - вступить в брак или принять монашество?

Мы говорили о многих серьезных вещах нынешним вечером и говорили о вещах, содержащихся в Добротолюбии. Если мы читаем Евангелие, Господь Сам объяснит нам это. «Некоторым это дано», это дар от Бога. И христианский брак тоже является великим благословением, но, как говорил святой Павел, предадим всю свою жизнь Богу (да простит меня Бог, что говорю это, ибо я не являюсь хорошим монахом) - это даже нечто более высокое. Я сам не хороший монах, но хороший монах соперничает с ангелами.

Кое-кто апеллирует к утверждению отца Иустина (Пырву), сказавшего так: «Слеза была и есть совершенный друг для меня». Слеза сама по себе может быть молитвой? Не могла бы эта слеза стать молитвой за всю страну? Возможно, он подразумевал сегодняшние выборы .

Да, слеза может быть молитвой, и батюшка ссылается, между прочим, на такие молитвы о стране и народе, как в призывании Святого Духа на Литургии святителя Василия Великого, которая является одной из самых величественных и красивых литургий нашей Церкви. Святой Василий молится такими словами: «Вложи в сердца их благие мысли о Церкви Твоей» , то есть чтобы Господь вложил в сердца правителей благое и полезное для Церкви Божией, чтобы они, даже если не осознаю т этого, но в том, как они правят, содействовали спасению, в котором действует и Христос.

Думаю, если мы молимся Богу, чтобы Он вложил благо в сердца тех, кто хочет блага, то Бог поможет и таким образом, чтобы из всего, что мы имеем, было выбрано то, что является самым лучшим, - если мы делаем это без страсти, если молитва наша совершается не пристрастным образом.

И даже если случится, что кто-нибудь будет выбран президентом страны, и мы понимаем, что у него есть определенные недостатки, препятствующие благому течению дел, то положение дел можно исправить молитвой. Будем молиться Богу, чтобы он совершил меньше ошибок и чтобы его решения становились всё правильней и лучше. И в любой сфере жизни способ, каким мы можем исправить недостатки наших начальников и имеющих власть над нами, - это иметь терпение и молиться о них.

Мы не можем восполнить недостатки других иначе как терпением нашим, любовью нашей, молитвой нашей

То, что я сказал сейчас, знайте, было от батюшки. Что мы не можем восполнить недостатки других иначе как терпением нашим, любовью нашей, молитвой нашей.

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Плач есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно , которое Бог не уничижит , то есть не предаст во власть и поругание демонам, как предается им сердце гордое, исполненное самомнения, самонадеянности, тщеславия.

О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником.

Прп. Серафим Саровский

Желающему спастись всегда должно иметь сердце к покаянию расположенное и сокрушенное, по Псаломнику: Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит .

В каковом сокрушении духа человек удобно может безбедно проходить сквозь хитрые козни гордого диавола, коего все тщание состоит в том, чтобы возмутить дух человеческий и в возмущении посеять свои плевелы, по словам Евангельским: Господи, не доброе ли семя сеял еси на селе Твоем? Откуду убо имать плевелы? Он же рече им: Враг человек сие сотвори (Мф. 13, 27 -28).

Поучения.

Прав. Иоанн Кронштадтский

Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит

Сердце сокрушенно , говорится, Бог не уничижит . Почему? Потому что оно сокрушенно, [размягчено] и, значит, нечистота вся из него вытекла, как из разбитого, наполненного разною грязью сосуда. То и беда, если сердце наше, нечистое, скверное от природы, от своего нерадения и от своей испорченности остается таким: в таком случае прибывают постоянно в нем нечистоты к нечистотам, и горе тому человеку, который не сокрушает своего сердца самовхождением, самосозерцанием, саморазмышлением. Какой признак сокрушенного сердца? А какой знак того, что сосуд, наполненный жидкостию, разбился? Тот, когда течет из него, просачивается жидкость. Так и признак сокрушенного сердца тот, когда из глаз текут слезы. С этими слезами выходит нечистота сердечная. Вот почему слезы в деле нашего спасения ценятся очень дорого, как знак выздоровления души. Вот почему в молитвах своих к Богу Церковь просит чадам своим слез, скверну сердца очищающих.

Дневник. Том II. 1857-1858.

Блж. Феодорит Кирский

Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Угодная и приятная Тебе, Богу нашему, жертва, говорит пророк, - смиренный образ мыслей. Посему много смирив сердце, и как бы сокрушив, и до крайности истончив оное, принесу Тебе угодную жертву. Сими же словами выразились и блаженные отроки в пещи; ибо сказали: сердцем сокрушенным, и духом смиренным, да прияты будем пред Тобою, яко во всесожжениях овнов и юнцев тучных (Дан. 3, 39-40) . Ибо мужественные оные отроки отсюда дознав, какая жертва угодна Богу, принесли в дар Владыке смирение в образе мыслей и сокрушение сердца.

Евфимий Зигабен

Жертва Богу-дух сокрушен.

Душа, непринужденно сокрушающаяся по своему смирению и своей кротости,-вот благоугодная и благоприятная Богу жертва.

Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

Часто Писание, как мы и заметили уже, сердцем называет душу, потому что сердце весьма тесно соединено с душею, а равно и душа преимущественно пребывает в сердце, почему, когда страдает какою либо болезнию сердце, душа тотчас вылетает или уходит из тела. Итак, сей то сокрушенной и смиренной души Бог не уничижает, то есть, не отвращается.

Слова великого Василия : Сокрушение сердца есть уничтожение человеческих помыслов; ибо кто презирает земное и предается слову Божию, покоряя величественный ум свой превосходящим человека и божественнейшим, тот может иметь сокрушенное сердце и принесть оную не уничиженную Господом жертву. А которым Бог благодетельствует, желая, чтоб они ходили в обновленной жизни своей, в тех сокрушает ветхого человека. Посему-то жертва Богу есть дух сокрушенный; ибо здесь сокрушается дух миpa, производивший грех, дабы дух правый обновился во внутренностях, и им надобно свое высокомудрое и надменное знанием сердце сокрушать, чтоб смирение их было жертвою Богу. Преподобного Марка : Без сокрушения сердца невозможно освободиться от зла; сокрушает сердце троякое воздержание, то есть, от сна, чрева и от телесного покоя, Феодорита : Божественный Давид, услышав Божественный глас: не пpииму из дома твоего тельцов, ни от стад твоих козлов,-жертва, говорит, Тебе наилучшая и благоприятная есть смирение духа; посему, весьма смирив мое сердце и как бы сокрушив его, я принесу Тебе наилучшую жертву. Cии слова произнесли и блаженные отроки в пещи: С сердцем, говорили, сокрушенным и духом смирения да будем приняты Тобою, как со всесожжениями овнов и тучных быков. Согласно с ним говорит и Исихий : Здесь дух означает, что жертва, благоприятная Богу, есть смиренномудрие: ибо блаженны нищие духом, потому что таковых есть царство небесное. Как же мы можем сокрушить дух смирением? Когда, делая добро, не будем возноситься, но непрестанно памятовать грехи. А в изъяснении: Помилуй мя, Боже, содержится и следующее, что хотя дух сокрушенный и сердце смиренное и отделены одно от другого, однакож в истинно кающемся они соединяются, как и в грешнике сходятся дух гордый и сердце жестокое; ибо кто согрешает по гордости своего духа, тот согрешает и по жестокости сердца своего. Заметь, что блаженный Августин называет слезы потом сердца и кровию души. Посему, кто плачет о грехах своих, тот в слезах своих приносит Богу, как благоприятную жертву, пот своего сердца и кровь своей души. Посему и один из святых, имея в виду сию жертву, сказал: Бог лучше принимает покаяние от того, кто со смирением и сокрушением кается, нежели безвиновность теплого и ослабевшего праведника.

Я никого не сужу, никого не виню. Нам никто не обещал легкой и безоблачной прогулки, никто не говорил, что наш путь - только радость, веселие, счастье; что все окружающие обязаны принимать нас с распростертыми объятиями; что вокруг не должно быть неприязни, вражды и страдания. Все как раз наоборот. Война, насилие, ненависть, ложь, боль, смерть - вот нормальное состояние падшего мира. Самое печальное, что все это сидит внутри нас едва ли не от самого рождения, и нам нужно предпринимать нечеловеческие усилия, чтобы победить в себе тоску и озлобление. Нельзя пускать все на самотек, думая, что все нечистое отпадет само собой, а светлое прорастет в нас могучим деревом. Так не бывает, к сожалению. Чтобы высечь в сердце хотя бы искру света, нужно много трудиться, а за чертополохом уход не нужен, он сам разрастется буйными быльем, задушив последние колосья доброй пшеницы.

Жизнь - это битва, это болезненная борьба, исход которой будет известен только там, за гранью этого бытия. Искусство жизни заключается не в том, чтобы хитростью и лукавством избегать неприятностей, а в том, чтобы с открытым забралом встречать все скорби и напасти, и уметь даже в самых страшных знамениях находить свет. Смысл всего - в преодолении разрушения и смерти…

На одном из приходов Псковской епархии, где мне довелось служить, был старый псаломщик, которого звали Александр. Это был удивительно тихий, искренний, светлый человек, который все свое время проводил в молитве. Он ко всем относился с благоговением и доброжелательностью и, если слышал о ком-то плохие слова, то говорил: «Даже если это так, я все равно не верю!» Мало кто знал, что в жизни этого доброго человека, с уст которого не сходила улыбка, произошла страшная трагедия. Много лет назад его десятилетняя дочь, играя с ружьем, по неосторожности застрелила своего шестилетнего брата, а через несколько лет повесилась сама…

Как должен вести себя отец, потерявший сразу все? Проклясть судьбу, выбрать петлю или удариться в запой, озлобиться на всех либо что-то еще в этом роде? Никто бы не осудил его за это, но он выбрал другой путь - путь любви, неосуждения, самоотречения.

В любое время ночи в его окне светился огонек. Что делал он? Читал псалмы или Евангелие, или вспоминал своих детей, или думал о своей жизни? Нам не суждено это узнать. Мы знаем только одно: он встречал утро каждого дня с улыбкой, нес людям доброту и свет.

Боль, которую он всегда в себе нес, убила не его, а живший в нем грех. Он победил свое горе, а значит, победил смерть...

Судьба всегда дает нам знаки, предупреждает о бедах, которые нас ожидают, или зажигает светильники на обочине, указывая верный путь; но мы глухи и слепы к ним.

Мы видим ласточек, которые стелятся над самой землей, и говорим: должен быть дождь; мы замечаем дым, поднимающийся прямым столбом до самого неба, и убеждены: будет ведро. Но мы не хотим принимать тревожные сигналы, исходящие откуда-то из глубины нашей сути, и убеждены до последнего, что беда минует нас, что это обычное наваждение. И только потом, задним числом, мы выстраиваем цепь событий, приведших к катастрофе, и понимаем, что ее можно было избежать. Но мы не услышали...

За три года до гибели сына умерла от рака его бабушка, мать жены. До самого последнего часа она больше всего беспокоилась о внуке и завещала нам беречь его больше всего на свете. Она, видимо, что-то предчувствовала, потому что была праведница. Пока могла ходить, каждый день стремилась в храм Божий. Брала с собой складной стульчик и, когда уставала, садилась на него прямо на улице, отдыхала немного и шла дальше, чтобы оплакать перед алтарем свои грехи. Да и потом, уже на смертном ложе, она заботилась не о себе, а о своих соседках по палате. «Помоги той бабушке, у нее же никого нет!» - говорила она своей дочери, которая ухаживала за ней.

В день ее смерти случился сильнейший сердечный приступ у моей жены, и если бы она была в тот час не в больнице, то попала бы не в реанимацию, а, наверное, в иной мир.

Мы не знали, как объяснить сыну, куда подевалась его бабушка, которую он так любил. Мы сказали, что она ушла на небо, а он перебил нас: «Знаю! Знаю!» - и не захотел слушать никаких объяснений.

В последний год он часто обижался и говорил: «Вы огорчаете меня! Я уйду от вас!..» А по ночам часто прибегал к нам в комнату и, дрожа от страха, забирался под одеяло, хотя с младенчества спал один и ничего не боялся. Мы спрашивали его: «Тебе что-то приснилось?» Он отвечал: «Да. Страшные существа». А в дневничке записывал: «Они опять приходили. Но я не буду бояться их».

Он хотел быть смелым, мой маленький воин...

И эти рисунки... Раньше он рисовал удивительный, многоцветный, солнечный мир, а теперь это были какие-то черно-белые лабиринты. И за несколько часов до гибели опять изобразил этот лабиринт, из которого не было выхода...

Было очень тревожно за него, на сердце все время лежал какой-то тяжелый камень, но из-за занятости и душевной усталости и черствости я не предпринимал никаких попыток, чтобы вернуть ему разноцветие и радость. Все думал: потом, потом... Отделывался какими-то пусть и правильными, но мертвыми фразами или мыслями про переходный, трудный возраст и прочую дребедень.

Теперь вот думаю: зачем мне нужно было столько странствовать, набираться чужой и очень глубокой мудрости, если я не смог помочь моему маленькому сыну?

Ведь мудрость заключается не в том, что ты все верно понимаешь, а в том, что можешь услышать боль другого и постараться помочь.

Но я был глух, если не сказать, - мертв...

Я хотел быть на этой земле счастливым и здоровым, чтобы в моем доме всегда теплились любовь и радость, но почему-то Творец начертал мне другой путь, где справа - тьма, слева - боль, а впереди пропасть, которую никак не обойти. Душа моя часто сжималась в отчаянии, ноги отказывались идти дальше от немощи, но чья-то властная рука поднимала меня со словами: иди и смотри!

Загляни в бездонные глаза детей, у которых на челе от рождения печать болезни и смерти; остановись рядом со старцем, который всю свою жизнь провел в неподвижности; побудь рядом с матерью, потерявшей своего единственного сына; поддержи воина, грудь которого только что пронзила пуля. Не смотри на тех, кто страдает из-за собственной порочности и глупости, но обратись к тем, кто страдает невинно. Они откроют тебе то, что скрыто от обычной житейской мудрости.

Из утробы матери мы выходим в утробу этого мира. Здесь тесно, неуютно и темно, потому что мы пока не видим истинного света, а только иногда чувствуем его проблески. Настоящая любовь, дружба, вдохновение, радость, милость, чувство красоты - это все не от плоти и крови, а оттуда, из горней обители; это - семена, из которых в будущей жизни вырастут дивные цветы и деревья.

Внутри каждого из нас живет прекрасный, совершенный человек, для которого тело - всего лишь рубашка, которая стареет, ветшает, болеет и при новом рождении станет ненужной.

Спросите у столетнего старика: чувствует ли он себя сморщенным и беспомощным грибом, покрытым бородавками? Нет, он расскажет вам про юношу-красавца, и это будет не воспоминание о летах минувших, а предчувствие бытия будущего.

Когда разрушается плоть, краски мира здешнего блекнут, вкус к этой жизни притупляется, зато все ярче светит невечерний свет, все ближе благоухание вечности.

Мы еще не родились в вечность, и чем ближе время рождения, тем больнее становится. И наоборот: болезнь - это признак скорого рождения.

И блаженны те, кто спокойно принимают все напасти и скорби, кто лобызает свои язвы и болезни. Их ноги идут еще по земле, а душа живет уже на небе. Они радуются своему кратковременному страданию, и предвкушают вечную сладость бытия иного, настоящего.

Небо уже открылось для них, Врата Небесные отворились.

Осталось сделать несколько шагов...

Вот краткая хроника страшных семи месяцев, которые разрушили мой мир.

В тот год накануне праздника Богоявления моя сестра родила сына, и это было последним светлым событием.

В начале февраля в Питере скончался . Больше двадцати лет он терпеливо вел меня по жизни, вытаскивая из пропастей, в которые я время от времени проваливался. После моего отъезда в Москву мы с ним редко виделись, но я всегда чувствовал себя защищенным от всякой напасти, потому как знал, что есть на земле человек, который не просто обо мне думает, а отдает всю теплоту своего большого сердца, желая мне только блага. В любой момент, запутавшись в себе, я, блудный сын, мог примчаться к нему, встать на колени, излить всю боль и грязь из своей души, и получить ясный и тихий ответ, от которого тьма отступала, а тяжесть куда-то исчезала. Он был мне добрым поводырем и ангелом-хранителем во мрачных лабиринтах этой жизни. И вот - ушел…

Я заболел в тот же день и неделю мучился от нестерпимой боли, так и не успев отдать своему духовному отцу последний поклон.

А потом, среди ночи, у сына поднялась температура до сорока одного градуса. Это был уже не звонок, а удар большого колокола. Он горел, как огонек, а мы суетились вокруг него в ожидании «скорой помощи», бессильные чем-то помочь. Тогда мне впервые стало по-настоящему страшно. Конечно, он и раньше болел, мы привыкли к этому, но здесь было явно что-то другое.

Врачи не нашли у него ничего такого, от чего бы возник такой жар, но на всякий случай поместили в инфекционную больницу. Мы приходили каждый день, стояли у него под окнами, потому что внутрь никого не пускали. Он звонил нам, скучал и плакал, а мы никак не могли его утешить.

Через две недели он вышел, и мы его не узнали. В его глазах появилась какая-то отрешенность, которая не исчезла до самого конца.

Нам казалось, что он куда-то спешил. Вместо того, чтобы решать задачки для первоклассников, он доставал из шкафа рукописи своего деда, известного математика, и старательно переписывал их к себе в тетрадь. Он перестал читать детские книги, но зачем-то брал с полки письма Булгакова, Тургенева или Чехова, и изучал их часами. А по утрам включал на полную мощность музыку Шопена или Вивальди и слушал их в одиночестве, пытаясь подыгрывать на своем фортепиано. Он очень хорошо играл. И был горд, когда выступил на концерте в большом зале своей школы, а потом - в музее Прокофьева.

Он мог бы стать талантливым пианистом или композитором, но его ждал другой удел...

Он любил церковь и богослужение, и часто укорял нас за то, что мы в ней редко бываем. Мы объясняли ему, что устаем от работы, что без того проводим большую часть времени под куполом на росписях, но он имел ввиду другое. Его чистая душа желала хлеба небесного, слова живого, а мы говорили ему «потом, потом», как будто впереди была целая бесконечность.

Время неумолимо отсчитывало последние месяцы, дни. Мы, конечно, слышали тревожные звуки колокола, но почему-то думали, что он звонит не для нас. Так устроен человек: он искренне плачет, сокрушается, когда погибает кто-то рядом, но почему-то свято уверен в том, что черная беда обойдет его стороной. И только потом, когда непоправимое уже совершится, он заламывает руки и рвет в отчаянии свои волосы, сожалея о том, что жил, действовал и молился не так хорошо, как это следовало бы делать.

Задним числом мы все пророки: «я знал, я предчувствовал, я предвидел»... Но на самом деле мы абсолютно слепы и беззащитны перед завтрашним днем, а потому должны внимательно и бережно относится к каждому мгновению своей жизни. Завтра может не быть, и костлявая старуха-смерть беспощадно вырвет тебя с корнем из этого солнечного и теплого мира; или еще хуже - она отнимет у тебя самое дорогое, что у тебя есть и, усмехаясь, скажет: живи так - без надежды, без радости, без смысла, без света.

Мы были плохими христианами, но все же на великие праздники старались всегда быть в храме Божием. Брали с собой и сына, даже если приходилось стоять всю ночь. Он легко переносил эти ночные бдения, стоял как свечка, подпевал хору. А как он радовался, когда после службы начинался фейерверк.

Но в последнюю Пасху все было не так.

Он тихо и грустно сидел на скамейке в уголке, не отрываясь от огня свечи, которая теплилась в его маленьком фонарике. Потом в монастыре, где был наместником мой друг, по обычаю устроили великолепный салют.

«Посмотри, как красиво!» - взывали мы к нему. А он, едва улыбаясь, отвечал односложно: «Да». И в глазах его не было радости.

А утром, за праздничным столом, он капризничал и спрашивал: «Ну, когда, когда же начнется праздник?!»

«Это и есть праздник», - говорили мы.

«Нет, нет! Это не праздник! Это просто завтрак, как всегда!»

Мы списали его капризы на то, что он мало спал, устал. Пригрозили, что в следующий раз на ночную службу его не возьмем...

Слепые и глупые!

Его душа желала праздника необычного, неземного, а мы пытались насытить его сердце простыми сладостями...

На дворе был конец мая, занятия в школе уже закончились, и мы всерьез озадачились тем, куда отправить сына отдыхать. Оставлять его в Москве было невозможно, потому что жара за окнами стояла совершенно адская, в воздухе повисло ядовитое зловоние большого города, от которого он, с его больными бронхами, начинал задыхаться. Вариантов было немного: Сибирь и море. На море в ближайший месяц мы поехать не могли, потому как были на очередной росписи храма, а в Саянах все бабушки и тетушки были заняты новорожденным племянником, так что нам не хотелось нагружать их заботами еще и о нашем сорванце. День и ночь мы мучительно думали и спорили, и, наконец, решили спросить его самого: куда он хочет? «В Сибирь, к бабушке и дедушке! - не долго думая, ответил он, после чего хитро улыбнулся. - А потом на море...»

На том и порешили, тем более что младшая сестра засобиралась в отпуск, чтобы навестить родителей.

Сборы были какими-то суетливыми и скомканными. Сын как никогда был тих и молчалив, а мы много нервничали и спорили.

Потом - такси, вокзал, обычные наставления в дорогу. Все как в тумане: память не сохранила ни последних его слов, ни последнего взгляда.

Поезд тронулся, он помахал нам рукой. Жена долго бежала за уходящими вагонами, пока не кончилась платформа. А когда вернулась, глаза ее были полны слез...

Но не все от нас зависит: есть еще в жизни сила, которая не от нашего ума, не от нашего сердца, но откуда-то свыше приходит. И мы не в состоянии противиться ей...

Когда Бог дает христианину служение, дьявол всячески хочет отнять это служение, сеет сомнения. Расскажу вам историю об одном проповеднике. Он долгое время служил, и тут дьявол начал через других ему нашептывать: у тебя такие плохие проповеди, ты лучше не проповедуй. И он отступил, согласился в своем сердце, что не стоит ему больше проповедовать. А клеветник не отступает, говорит: зачем тебе вообще на служение ходить? В итоге, служитель опомнился только тогда, когда стоял уже одной ногой в миру. И тогда он задал себе и Богу вопрос: «А что я здесь делаю?» Прошло время, служитель поднялся и начал ценить милость Божью и каждую возможность послужить Ему.

Когда мы отказываемся от служения или возможности помолиться вместе с братьями и сестрами, то за этим, дорогие друзья, стоит наша гордость, самомнение. Возможно, мы не ценим того, что Бог дает нам малое или большое служение, которое мы должны исполнить в посвящении.

Библия говорит о том, что побеждающий наследует все. Конечно, мы стремимся получить Божью силу, и мы знаем, что наша жизнь и служение должно закончиться полным триумфом, — мы обречены на победу. Пусть не будет ни одного христианина, который сказал бы: я не выполнил воли Божьей! Павел, подводя итог своей жизни, говорил: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранила теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:7, 8). Финиш его жизни был триумфален, и такого Бог ожидает от каждого из нас.

Но как же постоянно наполняться Божьей силой? Когда человек учится, он стремится через это обучение чего-то достичь в своей жизни. Но когда это касается Божьей силы, проявления через нас Божьего обетования, тут нужно глубоко разобраться, как проявляется Божья сила через человека.

Итак, мы стремимся к силе, мы говорим о победе, мы говорим о духовной власти, но в книге пророка Исаии 66 глава написано: «Так говорит Господь: небо — престол Мой, а земля - подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего?» . Мне очень нравится, когда Бог задает вопросы человеку, и в этом стихе мы видим, как Бог отрезвляет человека, говоря о том, что нет на земле такого храма, который вместил бы всю славу Господа и все величие Его. Часто в Писании Бог задает вопросы человеку, на которые невозможно ответить. Для чего Он их задает? А для того, чтобы мы задумались. Чтобы через такие вопросы мы с вами увидели свою ограниченность, чтобы мы поняли, кто такой Бог. И задавши такой вопрос, на который нет ответа у человека, Бог отвечает Сам: «Ибо все это соделала рука Моя, и все сие было, говорит Господь. А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» ? Его покой находится в смиренном и сокрушенном духе, вот такой дух привлекает Бога и приносит умиротворение, и к такому духу Бог благоволит.

«Ибо жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее к всесожжению не благоволишь» (Пс. 50:18-19). Давид мог принести в жертву много тельцов и овец, но где-то внутри он понимал, что Богу нужна не такая жертва. И далее Давид говорит: «жертва Богу — дух сокрушенный…» . Давид понял, что все эти многочисленны жертвы и дела, которые он делал, были не нужны Богу. А жертва, которую Бог ожидал от Давида, была ценнее всех принесенных животных. Это дух сокрушенный. «Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» . Вот так как Давид, даже будучи царем, нуждался в том, чтобы иметь сердце смиренное и дух сокрушенный. Есть много мест в Писании, где говорится о глубоком сокрушении Давида. Кто испытал это, кто вкусил это, тот действительно стал победителем.

Поэтому, когда Бог поручает нам служение, Он позволяет нам быть опустошенными. «Но Господь сказал мне: не говори: «я молод»; ибо ко всем, к кому пошлю тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь. Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать» (Иер. 1:1-10). Пророк Иеремия говорит, что Бог дал ему служение в молодости, и он проходил трудности и испытания, нес это иго. В моменты опустошения у Иеремии прорывается слово: «Господь часть моя, говорит душа моя, итак буду надеяться на Него» (Пл. Иер. 3:24). Бог допускает такие обстоятельства в жизни человека, когда человек плавится. Полностью сокрушается человеческая самодостаточность, самоуверенность, и только тогда Бог что-то делает через нас. Иеремии пришлось через многое пройти. И, поймите меня правильно, когда Бог проводит праведника через такие обстоятельства, то праведник всегда поднимется, и это сокрушение всегда приносит большой духовный плод.

И Самому Иисусу пришлось тоже много пострадать, Сын Божий чрезвычайно был сокрушен перед Своим Отцом. «Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия» (Ис. 53:2). Иногда христиане думают, что имидж духовного служителя, такой крепкой личности, даст команду Духу Святому, и все совершится, но на самом деле в этом нет ничего общего с Божьими путями. Люди, которые были глубоко в Божьем уделе, знают, что Бог действует совершенно по-другому. Один из важных элементов сокрушения — нет, это не депрессия, не самооплакиваение, не жалость, это нечто другое — это опустошение.

У сокрушения есть много разных аспектов, но самый важный — опустошение. Например, если вы хотите налить в стакан что-то ценное, но в стакане вода, то для начала эту воду нужно вылить. Так и Бог действует: удаляет из нас все старое, чтобы использовать в Своей воле. Бог не будет использовать человека несокрушенного, который самодостотачен и у которого много душевных сил.

Давайте посмотрим на пример с Петром. Он такой самоуверенный, получивший Божье обетование о церкви, сколько у этого ученика самомнения! Все отрекутся, но только не я! Он берет на себя ответственность указывать Господу, его чувства бегут впереди его духа. Но, представьте себе, если бы Бог не коснулся Петра и он не сокрушился, мог бы он стать апостолом? Петру нужно было пройти через отречение и познать себя. И поэтому в процессе сокрушения Бог осуществляет опустошение. Опустошение, которое происходит под контролем Божьим, это когда человек познает себя, кто он такой, что он собой представляет. Бог показывает человеку его немощь, это и есть опустошение. И если человек желает что-то делать для Бога, то он получит просимое, но только тогда, когда дух его будет сокрушен!

«Петр сказал Ему в ответ: Господи! Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих» (Мт. 14:28-32). Ученики сидят в лодке, видят, что Иисус идет по воде, и Петр просит Иисуса, чтобы Тот велел ему прийти по воде. На первый взгляд, это прекрасный порыв Петра, но скажите, пожалуйста, это было духовное водительство, движение Духа Святого или это была вершина его душевных сил и эмоций? Это был душевный порыв, и Бог ему не отказал. Бог принимает наши душевные стремления, но взгляните на Петра: видя сильный ветер, Петр испугался, начал тонуть и просить о помощи. Я бы на месте Иисуса похвалил Петра. Но Петр, видя бушующее море, понимал, что этого душевного порыва недостаточно, ему нужно что-то более глубокое, и начал тонуть. И поэтому вместо похвалы Петр услышал, что он маловерный. Мы можем восторгаться тем, что Петр пошел по воде, но на самом деле он провалил этот экзамен, он начал тонуть. Он не достиг в этом коротком движении своей цели. Почему? Потому что всех душевных качеств и сил не достаточно, чтобы исполнить Божью волю.
«Господи! Куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною. Петр сказал Ему: Господи! Почему я не могу идти за Тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя. Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды» (Ин. 13:36-38). На примере с лодкой Петр так ничему и не научился, не знает себя человек до конца, не видит. Для него было как ушат холодной воды, когда Иисус сказал ему, что он отречется от Него трижды. Мы думаем, что когда Бог нас испытывает, то мы должны проявить в этих испытаниях безупречность, должны выдержать. Не стоит думать, что цель всех испытаний закалить нас, нет, цель испытаний — открыть нам наше состояние. И очень часто в испытаниях Бог показывает нам, что мы экзамен не выдерживаем. И когда экзамен провален, это наука для нас, и мы впускаем Духа Святого глубже в наше естество. И далее в Евангелие от Иоанна 14:1 Бог говорит Петру: Иисус предвидел все, что будет происходить дальше, Бог предвидел сокрушенные слезы Петра. Какая глубокая операция бала произведена с Петром, как надломился его ветхий человек, он уже не будет выхватывать меч, но будет осторожно и бережно обращаться с оружием Божьим в Божьей церкви. Он понимает теперь, что значит быть опустошенным, и тогда Иисус просит его, чтобы он поделился этим с другими братьями.

Еще один пример, когда дух Святой работает над Филиппом. «Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать» (Ин. 6:5-6). Со Своими учениками Бог занимался индивидуальной работой, Он знал сердце каждого. И вот Бог, обращаясь к Филиппу, испытывал его, наперед зная, что тот ответит. Иисус показывает ученику, что тот все еще продолжает смотреть на себя, надеяться на себя, забывая о том, что рядом с ним живой Бог. Филипп не сдал экзамен.

Хочу сказать тебе, брат и сестра: если ты проходишь этим путем сокрушения, Бог вместе с тобой, и, как говорит пророк Иеремия, верность Его велика! И если Бог вытряхивает и выжимает из тебя все старое, то помни, сокрушение — это не оплакивание, не жалость.

Апостол Павел писал: «Но [Господь] сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:9-10). Немощь в этом контексте означает неспособность. Если дословно перевести, то Господь говорит Павлу: Моя сила совершается тогда, когда ты неспособный. И Павел пришел к такому выводу, что он будет хвалиться своей неспособностью, чтобы обитала в нем сила Христова. Хотя до этого он хвалился совершенно другим, у него было высокое мнение о самом себе. Разве Бог мог использовать его, когда он, Павел, был наполнен самим собой? Сейчас чаще можно услышать, как люди хвалятся своими успехами в чем-либо, но Павел говорит, что он будет охотнее хвалиться немощами, и именно через это обитала в нем сила Христова.

Сегодня мы с вами увидели на примерах разных людей Божьих, как действует Бог, как Он опустошает для того, чтобы в жизнь человека пришла Божья сила. И если есть в нашей жизни такие обстоятельства, давайте, друзья, последуем словам Божьим: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте…» (Ин. 14:1).

Бог, начавши Свое дело, будет совершать его до конца. В испытаниях Бог не ожидает от нас изысканности, но ожидает сокрушенного духа. И последний пример, об Иакове, имя его переводится «лжец». Он любил обманывать, использовать людей, такой человек не мог быть Израилем. И настал тот момент, когда Бог поставил его один на один перед Своим лицом, боролся с ним и не мог одолеть его. Иаков не хотел добровольно сокрушиться, и тогда Бог в борьбе повредил сустав бедра его. Дух Иакова был сломлен, и Бог дал ему новое имя — Израиль.

Драгоценные братья и сестры, если вы находитесь в трудных обстоятельствах, пусть это слово ободрит вас: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» !

Главная » Развод » Сокрушение. Сокрушенное сердце и кающийся дух